— Зачем тебе к Бастиону? Не надо! Не н-надо! — простонал Ларт, прикрывая себя руками, точно его кто-то ожесточенно пинал. Рехи насторожился и спросил, упрямо мотнув головой:

— Почему ты так боишься? Что тебя связывает с Бастионом? Ты жил там?

— Связывает. Да. Жил. Моя мать жила там. Эльфом была. — Ларт неуверенно приподнял голову, а потом вновь погрузился в отрешенность повествователя. — Эльфы там как-то договариваются с людьми, так можно. Меня даже учил один человек, говорил, вроде как «хранитель прошлого». Оттуда и слова всякие, и знания по стратегии. Читать я, правда, так и не научился толком. Но это и не важно. Зато я научился сражаться. Только открыто мне не разрешалось тренироваться. Меня вообще, считай, не должно было быть. Отца изгнали за то, что он сделал… тварь. А я, выходит, стал такой же тварью. Не знаю почему, но полукровок там не любили и, наверное, не любят до сих пор, люто. Как узнали, что мы только сырое мясо едим, меня выгнали. Мать казнили, сказали, что укрывала «дурное семя», «дитя проклятья Двенадцатого». Чем мы хуже эльфов-то? Чем? Я скитался по пустоши. Еще мальчишка, без оружия, без навыков выживания. — Ларт запнулся, но все же признался: — Несколько лет был в рабстве у людоедов. Там… Ужасно. Потом встретил таких же, как я. Мы подняли бунт, сбежали. Вот и все… А как уже себя вернуть было после все… После…

Рехи заворожено слушал. Рассказ приоткрывал все новые тайны, собирал мозаику прошлого. И одновременно будил неправильную жалость к «бурдюку с кровью». Да что врать себе! За бурдюк сошел бы любой, а продирался сквозь извержение вулкана Рехи именно ради одного конкретного. Ради Ларта. Но теперь вел его, получается, на убой. Только разве оставался иной выбор у них обоих? Иная цель? Так или иначе, долгий путь подсказал бы, куда они на самом деле идут. Иногда направление важнее конечной цели.

— А до ящеров ты как додумался? — с интересом вопрошал Рехи, теперь стремясь как-то отвлечь Ларта от воспоминаний о плене у людоедов. Выспрашивать, что пришлось там пережить, не хотелось. Хватило всего, что успел и сам насмотреться в скитаниях. Выходит, Ларт и эльфа подобрал, чтобы отомстить за собственную боль. Да и деревни уничтожал из-за этого же. Когда-то он стремился к изменениям, когда-то желал иного, но в проклятом мире все получали лишь страдания и смерть.

— Ящеры — это моя мысль. Я слушал учителя, он говорил, что в книгах пишут: раньше люди приручали всяких тварей и ездили на них. Даже хищных, если взять их с рождения к себе. Я подумал, что ящеры такие же твари. Почему нет? Украл из кладки несколько яиц. Ветра своего, считай, своим теплом «высидел». Он вылупился, первым меня увидел. Так и считал своим родителем. — Ларт осекся, голос его болезненно надломился. — И ведь умные твари оказались! Умные! Ох… Ни Ветра уже нет, ни всадников… Никого… Никого, Рехи… Рехи…