— Мирра! За Мирру! — кричал упрямо он, посылая во врагов заклинания. Здесь-то и проявилась его истинная сила. Шел в атаку он вовсе не за мир, а за Мирру. И с крыш сбивал врагов не ради далеких идеалов, не ради своего божества. Все просто и конкретно: пираты рвались к дворцу, окруженному второй каменной стеной. Они уже доставали абордажные и осадные крючья, чтобы взбираться на стену. Промедление сгубило бы королевскую чету.

«Такой-то штуки нам не хватает с Лартом, чтобы по скалам сейчас карабкаться», — здраво заметил Рехи. В этот раз он наблюдал за жрецом вновь со стороны, а не из его головы, даже как-то парил над расплескавшимся хаосом, затопившим улицы города.

Жрец сбивал пиратов магией, как гигантским кнутом. В каждом движении его рук, в каждом подрагивании неестественно вывернутых пальцев читалось предельное напряжение.

Под взмахами линий неумолимо быстро разрезались тела. Острые плети работали вернее меча, рассекая врагов на ровные половины. Отделенные от тел руки и ноги представали четким срезом с мышцами и костями. Кровь же куда-то девалась, будто ее выпивали линии. Они все больше темнели, превращаясь из сияющих струн в склизкие темно-алые водоросли. Вот вам и первый кровопийца! Вовсе не клыками он это проворачивал.

«Но другие Стражи Мира тоже использовали линии. Что с этим не так?» — убеждал себя Рехи. Или это подсказывал Сумеречный. Как-то шумно стало в этих снах. Ладно бы одни мертвецы надоедали, они хотя бы не общались напрямую. Так еще прибывали неведомые создания.

Рехи вновь злобно скрипнул пеплом на зубах и сдавил мозолистую ладонь Ларта, возвращая себя к реальности на мгновение. Так лучше, друг оставался рядом, совсем настоящий, здесь, на пустоши в безымянном году разрушенного мира. Но Рехи пообещал себе досмотреть до конца, до исхода сражения. Ему и так слишком долго не посылали видений в деревне полукровок. Один Митрий обещал смерть в Разрушенной Цитадели. Рехи давно уже ни во что толком не верил, но сдаваться на милость судьбы не желал. Эти сны казались ключом к разгадке. И, возможно, только так он бы и сумел противостоять неизбежности. Нет такого слова, если достаточно быстро бежать.

— За Мирру! — все орал лиловый жрец, стоило смежить веки. Вот же не жалел-то он свою луженую глотку. На улицах, заваленных трупами, и без того уже не хватало воздуха от смрада и дыма. Гадостный запах ударял в ноздри сквозь века. Или это просто рядом извергался очередной сернистый гейзер. Сон и явь давно смешались. Если не отдыхать по нескольку дней, то и вовсе теряется ощущение времени и реальности.