Утратив смыслы между строк.
А третий в суете земной
В пути искал оброк земной
Для душ бредущих в никуда,
Иль, может, в небо навсегда.
Так путь стремился сквозь песок,
И каждый вынес свой урок».
Рехи недовольно сморгнул, поймав несколько мгновение полнейшего ступора. На пустоши они стоили бы жизни, если бы не спутник. Ларт снова выбился в главные, снова вел и направлял. Рехи же так — инструмент в игре высших сил. Он искал Лойэ, а все остальное ему навязывали чужие голоса, как и этот. Один из многих. То ли из прошлого, то ли… Пожалуй, из настоящего, отдаленный, как эхо обвала, но принадлежащий этому жестокому времени. Странно, ведь Двенадцатый проклятый обращался иначе, а его служители почили во мраке веков.
«Лиловый жрец не мертв», — догадался Рехи, хотя слишком смутно, чтобы связать с остальными загадками, которые так щедро подкидывала судьба обычному пустынному эльфу.
— Рехи, ты меня слушаешь? — Ларт помахал ладонью перед лицом. Рехи облизнул пересохшие губы и честно ответил:
— Нет.
— Понятно, — с толикой обиды скривился Ларт. — Ты слушал… Кого из них?
— Лилового жреца. Стража Мира.
Друг понимающе кивал, он уже знал обо всем, он уже все понимал. И предназначение Рехи не пугало его, как будто теперь именно в этом он нашел высший смысл. Не хотелось думать, что он согласился с целями семарглов.
— И что он говорил?
— Ничего полезного. Что-то о пути и… это… каким-то опять мудреным словом называется… Сти… Сте… Стя…
— Стихи? Стихи он тебе читал что ли? — присвистнул Ларт, как будто ревнуя. — А баллады под лютню не исполнял?
— Ларт! Я серьезно. Да, стихи. Так уже случалось. Мне кажется, это осколки его памяти пробуждаются во мне. Или он так пытается говорить.
— Полезное что-нибудь?
Ларт оставался неизменно практичным. Его не оставила мысль, будто с силой Рехи возможно изменить мир к лучшему, перевернуть существующий жестокий порядок. И не обязательно вот так сразу приносить себя в жертву. В качестве доводов он припоминал все случаи использования линий в деревне и, конечно, во время памятной битвы в ущелье.