Но он напрасно надеялся, что лиловый жрец через столетия пошлет какие-то тайные знаки. Рехи изначально знал, что вся эта свора фантомов слишком безумна, чтобы помогать друг другу. По его простому разумению, им всем не доставало обычного взаимопонимания и умения договариваться.

Вот с Лартом же получилось! А в первую встречу они хотели друг друга убить. А потом… Потом все как-то перемешалось, но ныне прояснилось и согревало, умаляя тяготы странствия.

Так что мешало Двенадцатому просто поболтать по душам с Тринадцатым, выяснить, что они там не поделили? Не за кусок мяса дрались столько лет. Вот при дележке мяса все понятнее, там говорить не о чем. А что у них случилось — непонятно. Да что толку: от их дружбы или он их склок неизбежно рушились миры. Полезных добрых существ Проклятыми не назовут. Хотя Рехи подозревал, что прозвище выдумал Митрий, а к нему-то он относилось в первую очередь. «Теперь еще стихи эти, тьфу, к ящерам», — подумалось Рехи, и он ответил небрежно:

— Нет. Ни разу. Не как линии использовать.

— Вот стервец, — в тон кивнул Ларт и ободряюще хлопнул по плечу: — Зато я полезный! Я твой проводник настоящий, а не этот лиловой-как-его-там. Пойдем, мы близко к Бастиону.

— Ларт, ты точно готов вернуться?

— Готов, — без колебаний отозвался собеседник, пока они спускались по отрогам и пологим холмам. — В Бастионе прошли лучшие мои годы. Чего не скажешь о том, что со мной творилось за этими горами. К тому же осталось несколько человек, с которыми я бы поквитался. Возможно, ты мне поможешь.

— Хочешь отомстить за смерть матери и учителя?

— Ты ж догадливый эльф. Да, так что, может, я вовсе не тебя веду, а свою месть ищу.

— А и пожалуйста. Месть всяко понятнее жертвы.

Вновь что-то скрутилось тугим узлом, натянулось струной, заставляя выпрямиться наподобие клинка. Одновременно к горлу подкатил тугой ком ужаса и обреченности. Взгляд завяз под запрошенными пеплом ресницами, пустошь подернулась каймой нечеткости. Рехи пошатнулся, но Ларт вовремя одернул:

— Ну как сказать. Ты не думай о жертве, лучше просто иди.

И Рехи просто шел, уговаривая себя, что их путь закончится ровно в Бастионе. Он еще сопротивлялся внешне, но где-то в глубине души уже всецело принял окончательную цель своей жизни, хотя наваливалась тяжелым гнетом ее бессмысленность.

— Что это там? — отвлекался на внешний мир Рехи. Его заинтересовали огоньки далеких костров.

— А, это, — с мечтательной улыбкой ответил Ларт. — Это деревни и лагеря кочевников, раскиданные вокруг Бастиона. Здесь все еще торгуют, меняют товары на товары, как в старые времена. Хотя нет, раньше товары меняли на какие-то ненужные бумажки… вроде как деньги или как-то иначе их называли, расписки что ли. Зачем — не знаю.