— Что? Добей… добей меня.

Короткий смешок разнесся новым приступом кашля, смешанного с желчью.

— Но ты же… Зачем ты это?! — проскулил Рехи, вновь закрывая лицо руками. Лучше бы он заплакал, как это умели прошлые люди. Ему же оставалось только глухо выть. Вой и рык — два клича пустоши, выражение всех ее чувств.

Ларт долго молчал, борясь с бунтующей оболочкой, с этим некогда ловким телом, которое стойко прошло столько битв и испытаний. Теперь его отравлял медленный яд. Может, стрелу чем-то пропитали, может, сама по себе рана прорвала важные органы. Тело самом себя отравляет без ядов, достаточно лишь нарушить правильный порядок вещей. Линии — тело мира, которое кто-то так же ранил. Но понимание этой новой истины ничем не помогло. И не нашлось же на убитых врагах в горах панциря или кольчуги. Ничего не нашлось, а все совпало вот так в один момент. Вроде и знали о засаде, но не ожидали луков.

— Добей. Мой путь окончен. Я тебя довел. Дальше ты прорубишь дорогу сам, — после затянувшейся хриплой паузы выдохнул Ларт. — Пока мы шли, я понял: ты должен дойти до своей Цитадели. Считай это озарением. Ты и только ты. Разрушенная Цитадель ждет не меня, не я вижу линии мира.

Он вновь вцепился в предплечье Рехи, даже немного приподнялся, шумно выдыхая. В широко раскрытых глазах вилось отчаяние, пополам с лихорадочной радостью. Довел. Он довел. А если бы не довел, так не подставился бы под стрелу? Так избежал бы злого рока? Не хотел он никакой мести, не желал находить Бастион — с момента разрушения деревни вел Рехи, даже если противился сначала.

Но так же Рехи не желал признавать свою участь Стража. Неужели предстояло и ему смириться? Глупо, жестоко, бессмысленно. Если так и устроен мир, если способен только отнимать, пусть лучше разваливается. И падающий с неба пепел доказывал неминуемость конца.

Он залетал в пещеру и душил Ларта. Рехи пытался кое-как завесить, загородить вход, но серые хлопья вились бураном. Возможно, небо осыпало их из-за потревоженных линий: в беге обратно к скалам Рехи не задумывался, какие «веревки» дергает, какие рвутся, его тогда вообще мало занимали судьбы вселенной. Наверное, так же позабыл о своем долге лиловый жрец, когда топил корабли. Выходит, они мало отличались. Да толку-то? Рехи подозревал, что жрец тоже никого не спас, иначе не постигло бы всех проклятье коллективного помешательства. Похоже, в Бастионе оно достигло пика, раз культисты умирали со счастливыми улыбками фанатиков, напоровшись на меч. Рехи поморщился, и вновь все его внимание сконцентрировалось на Ларте, на его мучениях.