Бедняжку Инде и правда таскали, как ручного зверька, показывая на каждой улице, даже снаряжали отряд в ближайшие поселения. Говорили, мол, истинный Страж явился, пора всем собраться вокруг него. Может, и явился. Может, и умел когда-то что-то… Но больше никакие линии не подчинялись, потому что Рехи не верил в свою силу. Ему теперь все казалось игрой Саата, даже с исцелениями. Если не Саата, так Митрия. К тому же он не видел смысла исцелять приведенных на убой доверчивых трусов, верящих, что мифический Страж разом решит все их проблемы. И он бездействовал, сидя прикованным к трону.

Потом его выпроваживали обратно в зал и давали немного свежей крови. Он пил жадно, но очередного прислужника быстро уводили; намеренно держали впроголодь, чтобы не оставалось сил на побег. Но Рехи привык бороться и в состоянии большего истощения.

Ночью он все-таки подошел к двери и тихонько выскользнул в коридор. Стражница спала, ведь телам даже без мозгов требовался отдых. Рехи твердил себе: «Действовать! Надо действовать! Я не хочу быть приманкой! Действовать!»

Он сжимал кулаки, ощупью двигаясь по замку, осторожно переступая по каменным плитам, чтобы не нарушить неестественно спокойную тишину. Собственное дыхание представлялось слишком громким.

Тишина давила и трепетала, расплескавшись по залам и коридорам, как жаркая лава. Духота мешалась с холодом, поднимавшемся из трещин между плитами. Пустынному эльфу повезло видеть ясно во мраке, иначе он бы уже несколько раз провалился в дыры разрушенного дворца. Он искал знакомый провал в стене, завешанный истлевшим гобеленом. Изображения на нем не различались в темноте, сливаясь очертаниями и запахом пыли.

Рехи вытянул руку и отодвинул завесу. Он помнил, как Санара дернула его в неизвестность отсыревших стен и как вывела из мрака на свет посреди темноты сырой пещеры — там сияли белые линии. Там ждали Лойэ и Натт. Родные. Милые его. Убежавшие ныне, оторванные из-за его жажды славы.

«Меня вроде не видели, не видели!» — убеждал себя Рехи, но не верил себе. И верно не верил: он шел к акведуку, но наткнулся на глухую стену. Подушечки пальцев онемели, когда наткнулись на острую преграду из камней, сплетенных сетью черных линий. Знакомое и злое колдовство. Он видел сотни раз и управлял им сам, вернее, позволяли управлять.

— Проклятье!

Глаза защипали слезы обиды и бессилия. В горле поселился молчаньем крик. Рехи ударил по плитам, перекрывшим последний путь к спасенью.

— Ну, за что?! — скулил он, царапая и пиная завал на месте старого акведука. Он приникал лицом к камням и словно слышал голоса, идущие с другой стороны. И ужасался, что там, в пещере, замуровали людей сопротивления, но тут же одергивал себя, воскрешая в памяти картину, показанную со стены. Лойэ и Санара вывели всех, наверняка вывели и спаслись. Хотя неусыпно охраняемую Инде им пришлось оставить, и его, Рехи, тоже принесли в жертву во имя спасения малознакомого отряда. Значит, так и предполагалось, значит, так нужно. Наверняка, в сердце Лойэ тоже тлела ныне скорбь. Главное, чтоб это сердце билось.