— Ларт! Зачем?! Надо бежать!

Но в следующий миг воронка превратилась в острие копья и устремилась с самых небес к двум отчаянным бойцам. Рехи понял, что это конец. Никакой силой он не сумел бы противостоять такой гибельной мощи. Никакие линии и светлые прозренья не спасли бы в те доли секунды. Он инстинктивно накрыл собой Ларта, хотя понимал, что вскоре они оба превратятся в пыль. Пыль — песок. Не так уж плохо. В их мире оставались мхи и лишайники. И песок — как рассказ и летопись пустоши. Отчего-то губы кривила улыбка, за спиной крыльями раскрывался белый щит, как в самой гуще битвы. Но и он бы не спас…

«Мы песок… Быть вместе навечно нераздельным песком. Не страшно!» — воскликнул Рехи в мыслях, когда мрак воронки окутал их с Лартом грядой черных щупалец.

Рехи крепко зажмурился, но вскоре понял, что все так же болят ребра, все так же печет в груди. Боль — неопровержимое свидетельство жизни. Ларт же уже встал и держал меч, вновь отбиваясь от лезущих врагов.

— Невероятно! — прорычал Саат, топая ногами, сотрясая рушащийся помост.

— Уходите! — раздался звучный голос. Знакомый, хриплый. Он возвращал к жизни, когда по воздуху плыли черные перья ворона.

— Сумеречный! — охнул Рехи, тут же возмущаясь: — А раньше не мог?!

Ответом ему послужил истошный вопль Саата. Жрец взвился над помостом, хватаясь за края рассеянной изрешеченной воронки. Но она растворялась и уничтожала своего вероломного создателя. Сумеречному хватило одного ловкого выпада, меч без гарды наполовину вонзился в тело жреца, незащищенное доспехами. Саат вытянулся струной, вскинул руки и неловко упал набок. Из пастей на боках хлынула кровь вперемешку с черными линиями.

— Ничтожество, — небрежно хмыкнул Сумеречный Эльф. — Бойся Тринадцатого!

— Как? — только выдавил из себя Саат, принимая человеческий облик перед окончательным упокоением. Перед смертью из него изошел страшный мертвец, он вернулся на сорок лет назад в те времена, когда еще был жив. Но лишь затем, чтобы сгинуть и раствориться.На месте его тела ничего не осталось, распались черным песком жвала, и растворились очертания.

Рехи видел все, как во сне. И хотелось ему крикнуть: «Вот он я, в первом ряду, зритель событий, гасящих эпоху!» Сумеречный же стоял в сиянии серебристо-серых линий, последний из круга Тринадцати, Страж Вселенной. Еще не свет, уже не мрак, приходящий на помощь в последний момент.

— Сколько царей, сколько диктаторов пыталось отнять у людей свободу воли и возможность думать самостоятельно. Что ж… Мы в этом, похоже, оказались одними из первых, — провозгласил с самодовольной печалью Сумеречный Эльф, застыв с обнаженным мечом. Рехи же предчувствовал беду. Марионетки все еще атаковали их с Лартом, хоть и не столь неистово, как раньше.