Однако человек, называющий себя Гораком, счёл нужным предостеречь:

– Советую себя контролировать. – Сухо и холодно. – Не нужно осложнений. – Вкрадчиво и мягко.

Его стеклянно-синие глаза превратились в точки, и те пронзали лицо Яна, как два остро заточенных карандаша. Запах дорогого одеколона Горака усилился, стал густым и навязчивым, точно туалетный освежитель.

Желая стряхнуть с себя этот взгляд, Ян не без труда отвернулся. Не помогло. Невидимые карандашные грифели прочертили две линии через его щёку и упёрлись в затылок. Он чувствовал их. Они тянули назад, как впившиеся в кожу рыболовные крючки.

А перед ним развернулся вид на вершину Утлиберга. Несмотря на раннее утро, она понемногу заполнялась туристами. Неделя выдалась жаркой, и солнце, всплывающее над горами в едва подёрнутом дымкой небе, обещало, что и сегодня ничего не изменится. «Золотой час» миновал, но тени всё ещё оставались длинными, а свет – апельсиновым. Две юные азиатки, одна в канареечного цвета маечке, другая в джинсовой куртке, прошли мимо скамьи, на которой сидели Ян и его спутник. Вчерашние школьницы, едва ли старше Риты. Каждая держала по смартфону. Девочки хихикали. Следом прошествовал высоченный индус в чалме. К груди он прижимал фотокамеру, чтобы та на болталась на ремне. Одна из последних моделей Canon с телеобъективом, навороченная, машинально отметил Ян. Его камера была куда проще: беззеркальник Fuji с «китовой» линзой. Горак заманил сюда Яна уверениями, что с горы можно сделать превосходные снимки Цюриха и окрестностей. Воспользоваться возможностью Ян не успел.

Очевидно, теперь и не успеет.

– Мой отец говорил: «С хорошими людьми происходят плохие вещи», – размеренно произнёс Горак. Его голос доносился до Яна откуда-то издалека. – Вы хороший человек, пан Макаров?

С нахлынувшим чувством «так-не-бывает» Ян обернулся.

Не дожидаясь ответа, Горак придвинулся чуть ближе, словно собираясь поведать заветную тайну. Чистейший воздух швейцарских возвышенностей окончательно растворился в тошнотворном запахе его одеколона.

– Вы любите свою дочь? – спросил он.

– Что вам надо? – ответил Ян и не узнал собственный голос. Какое-то дрожащее блеяние со дна пересохшего колодца. – Сколько вам надо?

Горак наклонился к нему совсем близко. Теперь со стороны могло показаться, будто он вознамерился поцеловать Яна. В одеколонный смрад добавилась нотка гнилого мяса – дыхание Горака. Карривурст и плохие дёсны. Вонь обволакивала Яна как атмосфера газового гиганта, достаточно ядовитая, чтобы погубить жизнь на вращающемся вокруг спутнике. В иной ситуации он порекомендовал бы Гораку хорошего пародонтолога – за годы жизни в Европе Ян оброс знакомыми из числа медицинских специалистов в различных областях.