Придя в себя и отмывшись, он выбрался из ванной, стараясь не глядеть на сдохшее чудище, которое к тому времени прекратило всякое движение. Грязь и лужи он убирать не стал – и потому, что чувствовал себя измотанным, и потому, что не знал, как к подступиться ко всему этому бардаку.

Оставляя липкие следы – смесь воды и паучьих выделений – он бесцельно побрёл по квартире. Головная боль снова напомнила о себе, и её возвращение было триумфальным. Женя мог поклясться, что никогда не испытывал столь мощной боли: как будто под черепом колотится второе сердце, разбухшее и лезущее из ушей. От неё нестерпимо хотелось тереться лицом о стену. Он прижался спиной к шкафу, привычно запустил пальцы в волосы и заныл. Грохот казался нестерпимым. Он не сразу сообразил, что удары доносятся не изнутри головы, а из квартиры сверху. Проклятые жлобы приступили к своему любимому занятию: таскать, переставлять, долбить.

– А, похер, – произнёс он гундосо. Каждое слово заставляло голову гудеть, как похоронный колокол.

Он ворвался в ванную, но не затем, чтобы проверить, не ожил ли паук. То, что его интересовало, лежало рядом с его неподвижной тушей.

Копьё из швабры.

Кряхтя, он подобрал его. Нож на конце рукоятки болтался при каждом движении, на лезвии подсыхала чёрная грязь. Это было неважно, Женя не собирался пускать копьё в ход. Просто оружие придавало ему уверенности… и везения. Он верил, что это правда.

С копьём на плече Женя вышел из квартиры, не потрудившись закрыть дверь. Он дышал сквозь сжатые до хруста зубы, когда поднимался по ступеням, дышал громко от боли и ярости. Он ощущал запах, который не исчез даже после умывания, горький смрад морских глубин и полупереваренных водорослей – как древнее проклятье, от которого не избавиться.

Дверь в квартиру соседей была старая, обтянутая кожзамом, лоснящимся, словно кудри школьного хулигана. Соседи не успели её заменить. Губы Жени скривились от неприязни, пусть и преувеличенной. Так он себя подзуживал. В обычном состоянии он бы избежал конфликта – вот только сегодня ситуация была из ряда вон. Он утопил большим пальцем кнопку звонка. Раздалась возмущённая кудахтающая трель. Возня за дверью притихла. Он продолжал давить на кнопку, но никакой больше реакции не последовало.

– Я знаю, вы там! – проорал он, отпустив кнопку. – Я сосед снизу! Ваш ремонт мне мешает! По правде, сил его слушать уже нет! – Ничего. – Открывайте, или я вызову участкового!

Его голосу не доставало брутальности. Понимая это, Женя ощущал, как решимость покидает его, как говорят йоги, манипуру. Пока это не произошло окончательно, он заколотил в дверь кулаком, но результат был тот же, что и от звонка. Ни-ка-кой.