Тогда он, следуя необъяснимому порыву, повернул дверную ручку и рванул.

Дверь оказалась незапертой.

Он воскликнул от неожиданности – короткое «ух!» – и уставился на то, что поначалу показалось ему сценой ремонта: стены зачехлены серыми выцветшими полотнищами, всюду эти полотнища, даже на полу, и на предметах, беспорядочно сваленных посреди прихожей. Затем его окатила волна гнилостного смрада, знакомого, но многократно усиленного, пыльная вонь разложения, и когда мозг обработал поступающие от носа сигналы, пришло понимание, и Женя укусил себя за запястье, чтобы не закричать или не бухнуться в обморок.

Не полотнища – пространство прихожей было опутано паутиной цвета старой мебельной набивки. Несколько особенно толстых нитей расходились над полом прихожей, напомнив Жене перекрестия лучей лазерной сигнализации, которые можно видеть в фильмах про ограбления. Его накрыло сильное ощущение дежа-вю.

В фильмах лучи становились видны, если наполнить помещение дымом. Здесь дыма не требовалось, чтобы заметить сигнальные нити, но, очевидно, не всем это помогло. В опутанных паутиной предметах, которые лежали в прихожей, угадывались очертания отощавших человеческих фигур.

«Они не отощали, – подумал Женя отрешённо. – Их высосали. Как сок из пачки через соломинку».

Раз, два, три тела. Два принадлежали, без сомнения, владельцам квартиры. Сквозь паутину Женя даже разглядел леопардовый узор лосин, в которые имела обыкновение втискиваться жена хозяина.

Что до третьего тела… Замешательство Жени развеялось, как только он смог воспринимать другие, более прозаичные, предметы обстановки.

У входа валялась большая, чёрная с жёлтым, сумка, которую когда на плече, когда на сгибе локтя носила баба Таня. Сумка улыбалась вошедшему жабьей улыбкой. Его мозг моментально воссоздал произошедшее: старуха, не застав в прошлое посещение Женю, решила навести визит соседям и спросить с них за трещину в потолке, возможно, стребовать сколько-нибудь наличности. Услышала возню, решила, как и Женя, что соседи заняты ремонтом, и, по своему обыкновению, без церемоний сунулась в квартиру. Вошла и уже не вышла.

Он почувствовал, как под ложечкой растёт, поднимается беззвучное хихиканье, похожее на спазм, на икоту.

«Ну где же ты, паучок? В кладовке? В ванной? Или на потолке?».

Эта мысль оборвала рвущийся смех. Женя поднял голову и да, косматая тварь была над ним, плавно опускалась на лицо, растопырив колючие лапы, шевеля влажными челюстями; их взгляды встретились… на один ужасающий миг, созданный его воображением.

Женя моргнул, и его взору предстал потолок, обычный потолок, на котором даже паутины было не так много.