– Как будто кто-то потоптался в золе.

– Я тоже так думаю, – сказала она и снова склонилась над отметинами на ковре.

– Что ж, это чистая грязь, – заметил я, – она должна легко счищаться.

– Да, должна, – согласилась девушка. – Но не счищается. По мне, так их будто выжгли.

– Не может быть! – убежденно проговорил я.

Однако любопытство взяло верх, и я тоже опустился на четвереньки, уткнувшись носом в ковер.

– Хьюго, что ты делаешь? – раздался у меня за спиной голос Несты.

Я поспешно поднялся на ноги.

– Что ты делаешь? – строго повторила она.

На меня снизошло вдохновение.

– Сказать по правде, я хотел выяснить, не подкрашен ли этот прекрасный персидский ковер анилиновыми красителями. Есть лишь один способ проверить – нужно его лизнуть. Анилин кислый на вкус.

– И что? – спросила Неста.

– Ничуть не бывало.

– Рада слышать, – сказала Неста.

Я вышел из библиотеки следом ней, и она поведала мне историю персидского ковра. Это дало мне возможность выразить восхищение домом и всеми его интерьерами.

– У тебя, Неста, не дом, а сокровищница, – заключил я. – Надеюсь, все застраховано.

– Да, разумеется, – ответила она довольно сухо. – А я и не знала, что ты эксперт по коврам, Хьюго.

При первой возможности я вернулся в библиотеку. Горничная хорошо потрудилась: следов почти не осталось, а горелый запах, который я различил раньше, теперь едва ощущался. Однако следы, ведущие от камина к двери, все же были заметны, хотя до двери не доходили, а обрывались на полпути, перед внутренней стеной, заставленной книгами. В этом не было ничего удивительного: после нескольких шагов зола и пепел должны были осыпаться.

Исчезло и кое-что еще, так что я даже усомнился, не померещилась ли она мне – отметина большого пальца, то есть пальца босой ноги. Да, Виктор мог спуститься сюда босиком, чтобы не шуметь, но все равно это было странно, пусть и не настолько, как мне казалось вначале.