После полудня мы расселись в две машины и, одолев приличное расстояние, прибыли на чай к соседу. Едва поместье Монксхуд скрылось из виду, как его проблемы и странности начали блекнуть и, в гомоне двух компаний, объединившихся за чаем, казались почти нереальными. И даже когда мы вернулись и дом снова выплыл из-за деревьев, словно огромный кот, растянувшийся на лужайке, я ощутил не более чем легкий укол былой тревоги.

Воскресным вечером гости уже готовятся к отъезду: связь с мимолетным пристанищем рвется, мыслями все уже в новой неделе. Прежде чем лечь в постель, я сверился с ежедневником на ближайшие дни. Мои вполне тривиальные планы – приглашения на ланчи и ужины и так далее – вдруг показались мне невероятно привлекательными. Я сосредоточился на них и с этими мыслями погрузился в сон.

Мне даже приснилось что-то на эту тему. Все началось с обычной сцены за обедом, но один из гостей запаздывал, и нам пришлось его ждать. «Кого мы ждем?» – спросил кто-то, и хозяин ответил: «Не знаю. Увидим, когда он придет». Все как будто посчитали такой ответ вполне приемлемым и разумным, и мы, потягивая коктейли, продолжили нашу беседу. И тут хозяин сказал: «Наверное, он все-таки не придет. Больше ждать не будем». Но, как только мы сели за стол, раздался стук в дверь и кто-то произнес: «Могу я войти?» И тогда я увидел, что мы не в доме моего лондонского приятеля, а снова в Монксхуде, и открывшаяся дверь была дверью библиотеки, замаскированной под книжные полки. Только она почему-то располагалась не с краю комнаты, а посередине, и я спросил: «Почему он входит через эту дверь?» «Потому, что он к ней привык», – ответил мне кто-то. Дверь открывалась довольно долго, и казалось, за ней никого нет, но внезапно появилась рука, а затем и вся фигура в монашеской рясе с низко надвинутым на лицо капюшоном.

Я вздрогнул, проснулся и сразу почувствовал отчетливый запах гари. Сперва я подумал, что пахнет едой с кухни, и удивился, что проспал до завтрака. Но если запах шел из кухни, то там определенно что-то подгорело. Затем я взглянул на окно без единого проблеска света и понял, что до завтрака еще далеко. Включив прикроватную лампу, я увидел, что была половина третьего – то же самое время, что и двумя ночами ранее, когда я решил сделать вылазку за книгой.

Запах, казалось, стал немного слабее, и я подумал, что, может быть, это иллюзия, следствие самовнушения. Открыв дверь, я высунул голову в коридор и тут же отпрянул назад. Даже не потому, что в коридоре запах был сильнее. А потому, что, в отличие от позапрошлой ночи, там горел свет.