Хилари ничего не ответила. Уже по дороге в деревню я объявил, что долгая прогулка на свежем воздухе будет полезна нам всем, но не стал говорить, что мне почему-то не хочется возвращаться в дом. Какое воздействие окажет на Томаса состоявшийся эксперимент? Скорее всего, никакого, однако даже отрицательный результат может стать горьким разочарованием. Поэтому мы гуляли почти целый час, и только когда уже стало смеркаться, поплелись вверх по склону к дому, стоящему на холме. Мы все изрядно устали, а дамы еще и заметно прихрамывали (Джулия жаловалась, что они с Хилари натерли ноги).

– Что это?

Мы приближались к дому со стороны деревни, а не со стороны сада. За домом полыхало какое-то зарево, и это не мог быть закат, потому что свечение то делалось ярче, то шло на убыль.

– Что это? – повторила Джулия. – В доме пожар?

– Может быть, что-то горит в трубе? – предположила Хилари, в кои-то веки заговорив не в ответ на вопрос, а по собственной инициативе. – Наверное, там были искры… – Она резко умолкла.

Искры действительно были, причем в избытке, только они летели не из трубы – искры плясали в небе, как светлячки.

Я сказал:

– Вы не спешите, а я пойду вперед.

В передней меня встретил резкий запах горелого мяса.

– Томас! – крикнул я. – Томас!

Не дождавшись ответа, я бросился в библиотеку. Здесь запах был еще резче, а зарево ярче: оно полыхало прямо за окном и освещало всю комнату, причем так хорошо, что я сразу же разглядел на столе конверт с моим именем. Внутри оказалась записка.

«Дорогой Фергус (прочел я), Я отчетливо видел двоих, тебя и Джулию, а Хилари не видел вовсе, и я все больше склоняюсь к мысли, что ее не существует – во всяком случае, для меня. Я жил лишь для нее – и зачем тогда жить? Я тебя не виню. Ты хотел, чтобы я убедился, и теперь я убедился. Найдешь меня там же, где Полли Флиндерс[91]. С любовью, Томас».

«Дорогой Фергус (прочел я),

Я отчетливо видел двоих, тебя и Джулию, а Хилари не видел вовсе, и я все больше склоняюсь к мысли, что ее не существует – во всяком случае, для меня. Я жил лишь для нее – и зачем тогда жить? Я тебя не виню. Ты хотел, чтобы я убедился, и теперь я убедился. Найдешь меня там же, где Полли Флиндерс[91].

Я подбежал к окну, откуда исходил яркий свет пламени, но первое, что бросилось мне в глаза, было даже не пламя, а черная брешь, плотная и зловещая, как котел над костром, на том месте, где раньше была пампасная трава. Под этим пугающим черным провалом еще тлели угли, вспыхивая языками огня. Огонь дышал жаром мне прямо в лицо, и я поспешил отойти от окна. И только позже, гораздо позже, я и еще кто-то со мной нашли обугленные человеческие останки и обломки взорвавшегося пистолета, еще слишком горячие, чтобы к ним прикоснуться.