Так и было – ответ распростерся на двух стульях, но Генри не решался в это поверить, и ему на помощь пришла набежавшая темнота: несмотря на близившееся утро, светлее отнюдь не становилось. Генри почувствовал, что ему не хватает воздуха, и поплелся к окну, выходившему в сад, желая укрепиться в своем неверии, и увидел на небе массивную тучу, затмившую свет, и услышал, не вслушиваясь, предгрозовые раскаты, предвещавшие конец жаре. Сверкнула молния, за ней другая, вспышки отражались в зеркалах на стенах. Вдруг налетел порыв ветра – сплошная стена ветра, ударившая в палатки, заставив их разом отпрянуть, точно сонм призраков. Снова сверкнула молния, осветив всю sala. Генри больше не мог уклоняться от своего долга, человеческого и отцовского. Наверное, что-то еще можно сделать, чтобы помочь, оживить, вернуть… Но было уже слишком поздно: раздвоенный алый флажок был туго затянут на потемневшей шее. Новая вспышка лишь подтвердила то, что Генри и так уже знал, а вслед за тем он различил надпись на флажке. Ее начало скрывалось в узле удавки, виднелось лишь ключевое слово, но память подсказала Генри остальное: Per far l'amore – для любви.

Жильцы[98]

Жильцы[98]

Когда жильцы съехали, Сирил не стал искать им замену – решил, пусть комнаты постоят пустыми.

Раньше в них почти все время кто-то жил – с тех пор, как Сирил купил дом двенадцать лет назад. Потом там поселились Гучи, пара, которая вела за него хозяйство, когда же съехали и они, решив найти что-то получше, комнаты опустели. Сирил не мог позволить себе нанять новую пару прислуги, и приходящая домработница, которой иногда помогал садовник, мистер Сноу, живший в собственной квартире на верхнем этаже, вполне удовлетворяла его потребности. Но вопрос жилья тревожил Сирила: пустые комнаты, отдававшиеся эхом на его шаги, действовали на его дух, как остывшая грелка – на плоть, ему было не по себе. Для этого он и пускал постояльцев, которые не имели рабочих обязанностей, но и не требовали платы, а, напротив, платили Сирилу.

Они занимали пять комнат: две спальни, ванную, гостиную и кухню. Все эти помещения находились на разных уровнях и не образовывали единой квартиры, дуплекса или другого жилого пространства, имевшего определенное название. Кухня и гостиная располагались отдельно и имели собственный выход в сад через зеленую дверь, невидимый из той части дома, где жил Сирил. К жильцам нужно было спускаться по лестнице, словно в подвал, хотя это был не подвал: окна выходили в сад, а не на стену приямка, поскольку дом стоял на крутом склоне и имел с той стороны дополнительный, четвертый, этаж.