Несколько месяцев все шло как по маслу, и Сирил так к этому привык – как и к своей непроизвольной реакции на всегдашнюю любезность Тримблов, – что стал воспринимать как должное не только эту любезность, но и само их присутствие. Поэтому он немало удивился, когда однажды, упомянув о них в разговоре с мистером Сноу, услышал в ответ холодное:

– В последнее время я с ними не общаюсь.

– Не общаетесь? Я думал, вы постоянно проводите время вместе.

– Поначалу было дело, – сказал мистер Сноу. – Но так часто бывает, что сначала все хорошо, а потом как-то не очень.

Сердце у Сирила упало.

– Я не замечал ничего такого.

– Еще заметите, сэр, помяните мое слово.

– А в чем, собственно, дело? – спросил Сирил.

– Есть у меня одно соображение, сэр, и весьма конкретное, но я, пожалуй, не буду его высказывать.

– Ну же, скажите мне, – взмолился Сирил.

– Нет, сэр, такие вещи лучше держать при себе.

Впрочем, долго Сирилу гадать не пришлось. Когда он снова встретил Тримблов на лестнице, они не ответили на его приветствие, а молча исчезли за дверью и закрыли ее за собой не так чтобы бесшумно. Но при следующей встрече они не стали его избегать.

– Я хотел бы с вами поговорить, мистер Хатчинсон, – заявил мистер Тримбл.

Сирил заметил, что, вопреки обыкновению, на этот раз его жена не улыбалась. Возмущенный тоном жильца, он сказал:

– Я сейчас занят. Это не подождет?

– Боюсь, что нет, мистер Хатчинсон. Имейте в виду, мы этого так не оставим.

– Я вроде бы не просил вас ничего оставлять, – возразил Сирил.

– Мистер Хатчинсон, вы пытаетесь уклониться от разговора. Я сказал, мы этого так не оставим, и доводим до вашего сведения, что намерены съехать. Но сперва мы хотим получить объяснения.

– Да, мы хотим получить объяснения, – повторила его жена с самым непреклонным видом.

– Какие объяснения? – спросил Сирил, со стыдом осознавая, что дрожит.