– Боюсь, Джинджер не хочет учиться, Билл, – сказал Генри.

– Похоже на то, – согласился Билл. – Старого кота новым трюкам не научишь. – Он рассмеялся собственному остроумию. – Но мы дадим ему еще несколько дней.

Прошло несколько дней, но Джинджер ничему не научился. Коробку с опилками он все так же считал своей постелью и, будучи воспитанным котом, не собирался ее пачкать. Также не оставляло сомнений, что он предпочитал ее месту у камина и что его полностью устраивало справлять нужду на пол.

Генри понимал, что он должен был сам убирать за Джинджером, но почему-то не мог себя заставить. «Мне уже за семьдесят, – объяснял он себе свое нежелание, – и с какой стати я должен жертвовать собственным удобством ради кошачьих причуд, особенно когда ему предоставили все возможности удовлетворять естественные потребности как положено?» Но еще больше ему не хотелось возвращаться к прежнему укладу и совершать ежевечерние подвиги по выпроваживанию Джинджера в сад.

– Боюсь, наш эксперимент с Джинджером не увенчался успехом, – сказал он Биллу. – Он продолжает безобразничать. Я хотел спросить: а вы не будете против того, чтобы выставлять его на ночь из дома? Ему это не нравится, он меня царапает и кусает, но, смею думать, с вами он будет более… более покладистым. Вы не против?

– Конечно нет, мистер Китсон, – ответил Билл, предпочитая в некоторых случаях называть Генри «мистером Китсоном», а не «сэром».

Дни проходили за днями, и Генри мало видел Джинджера: так редко тот покидал свою лежанку из опилок, очевидно, не скучая по хозяину. Иногда Генри замечал его мельком в саду, когда Джинджер крутил хвостом, охотясь за птицами, хотя был слишком стар, чтобы их поймать.

«Черт бы его побрал! – думал Генри. – Неблагодарная скотина!»

Однажды в дверь его кабинета постучали.

– Войдите! – сказал Генри, который всегда просил людей входить без стука. – Войдите! Кто это?

– А, Билл! – воскликнул он, сразу потеплев душой. – Чем могу быть полезен?

Он не обратил внимания, каким расстроенным и непохожим на себя был Билл.

– Дело такое, сэр… – начал Билл и умолк.

– Какое, Билл? – спросил Генри, и сердце у него упало, почуяв недоброе.

– Дело такое, – Билл сделал паузу и повторил медленнее, придав голосу властности, отчего Генри вспомнил, что раньше он был полисменом. – Дело такое.

– Какое? – снова спросил Генри.

– Дело такое, – в четвертый раз повторил Билл, стоя под люстрой, и Генри показалось, что он стал выше обычного, и еще он представил его в форме блюстителя порядка, – я собираюсь уволиться. И прошу дать мне расчет.