Пока он говорил, ее тень потянулась к нему и взметнулась под потолок. За окном вспыхнула молния, прогремел гром. Его внимание переключилось. Он смотрел в темноту за окном и прислушивался, умышленно не замечая гостью, эту «миссис Г.Г.», уже превратившуюся в пустое пространство на странице старой записной книжки… недобрый дух, выписанный невидимыми чернилами.

Но теперь, когда Уильям ушел, она вновь захватила его внимание – на секунду.

– Этот ваш человек… – произнесла она. – Ему самое место в сумасшедшем доме.

Льюис пробормотал:

– Если кому там и место, так это вам.

– Что вы сказали?

За окном снова сверкнула молния. Тень гостьи по-ведьмински заплясала на потолке. Прогрохотал гром.

Вернулся Уильям.

– Вы нашли мне такси? – спросила она.

– Да, мэм. Оно ждет у подъезда.

– Вы сказали водителю, куда ехать?

Разговор между Уильямом и водителем был коротким и почти беззвучным. Потом Уильям сказал:

– Похоже, он знает. Он уже там бывал.

Последовали слова и жесты прощания, после чего такси уехало прочь.

Пятно на кресле[162]

Пятно на кресле[162]

Пейшенс Каставэй была влюблена в своего мужа, когда за него выходила, во всяком случае, так она говорила себе потом, когда любовь угасла и она начала сомневаться, точно ли его любила. Какой непростой переход, и сколько неуловимых мелочей на него влияют! Ей еще случалось иногда смотреть на Гектора тем взглядом, каким она посмотрела на него впервые, когда он держал под мышкой ракетку – чемпион теннисного корта – и над его светлой бровью блестели бисеринки пота. А потом так совпало, что они играли в паре против двух общих знакомых или даже на каком-то соревновании – о, чудо! И что с того, что они проиграли? Уходя с корта, возможно, рука к руке или (даже) ракетка к ракетке, они испытывали чувство единения, возникающее из общей цели, пусть даже и не достигнутой.

Гектор иногда хмурился, если Пейшенс случалось запороть подачу, но сама она была снисходительна к мужу и даже втайне радовалась, когда его мяч, при всем напоре и горделивом огоньке в глазах Гектора, вылетал с поля. Она была довольна своей оборонительной тактикой на задней линии, позволявшей ей наблюдать за его отчаянными маневрами у самой сетки. Ее радовало, когда ее «мягкая свеча» приносила победу в сете, а героические усилия Гектора у сетки – прыжки до неба, грозившие разбить противников в пух и прах, – останавливал крик судьи: «Аут!»

Каким побитым выглядел Гектор, собирая свои мячи, чтобы продолжить сет, и как Пейшенс ему сочувствовала, глядя, как он сжимает их в своих больших и загорелых, но не особенно искусных для теннисиста руках и с хмурым видом отдает один мячик ей, своей партнерше.