Музыка в наушнике исковеркала окончание фразы до неузнаваемости. Роман выдернул «горошину» из уха и начал поворачиваться, невольно сморщившись и проталкивая воздух в легкие крохотными вдохами. Зараза, как же помойкой смердит…

И тут же отступил на пару шагов, кривясь безо всякого стеснения. Вспомнишь говно – вот оно. И не вспомнишь – тоже вот оно.

Перед ним стоял бомж – рослый, худой и сильно ссутулившийся. Воспаленная с дерматитными пятнами кожа, растрепанные сальные волосы, всклокоченная борода. Слезящиеся глаза, рваный шрам на лбу. Изломанный, смотрящий влево нос. Давно не знавшая стирки одежда, облезлые и сильно стоптанные полуботинки.

Роман раздраженно поджал губы и скосил глаза на салон красоты «Королева», в котором задерживалась жена.

«Юлька, в край ты со своей красотой утомила. Дрыхнешь там, что ли? Давно бы ушли».

Роман бросил с напором и громко, надеясь, что тон даст понять – ловить здесь можно лишь одни неприятности:

– Что надо?

Бомж качнул головой, словно досадуя, что Роман не расслышал с первого раза. И повторил глуховато, шепелявя, но как можно четче выговаривая каждое слово:

– Простите, у вас страдания не найдется?

– Стра… Чего?! – обалдел Роман. – Тебе своего мало? Сгинь, черт помойный.

Он набычился и обозначил замах кулаком. Бомж не выказал страха. Напротив – ощерился, выставив напоказ почерневшие пеньки зубов в желтоватых деснах. И неожиданно пропел, ужасающе фальшивя:

– К сожаленью, день рожденья только в жизни раз…

Терпение стремительно иссякало, но Роман не горел желанием устраивать мордобой. Тронь такого шелудивого пальцем, и обзаведешься какой-нибудь заразой, если не целой коллекцией.

– Лучший мой подарочек – это ты! – Бомж ощерился во весь рот, совсем уж безумно. Правый рукав черной матерчатой куртки пустовал до верха плеча, а заскорузлые грязные пальцы левой, согнутой в локте и прижатой к боку руки нетерпеливо подрагивали, словно бомж хотел вцепиться в Романа или выхватить торчащий из нагрудного кармана рубашки смартфон.

«Да у него, похоже, кукушка развинтилась. – Роман опустил кулак. – Сссука, вот привязался-то, черт однорукий».

– Вали в жопу, – отчеканил он и отошел еще на шаг. – Или яйца запасные есть?

– День рожденья, – повторил калека с неожиданной мечтательностью. – Мне разрешили встать рядом с ними. Червивый принц, Руби́-Губи́, Мусорная богиня, Гнилолицый и остальные… Я прошел все испытания, они остались довольны, мне можно. Ты – мой подарок. Ты не страдаешь, ты – то, что надо… Пойдем со мной.

«Точно ку-ку».

Бомж вытянул руку и покачал указательным пальцем. Светло-серые глаза смотрели с непонятной, вызывающей смятение укоризной.