– Что-о-о? – Рогожина была так ошарашена его ответом, что на несколько секунд замерла в изумлении.

Когда Толик произносил это, то знал, что Рогожина разозлится, но Катька просто взбесилась.

Она ударила без предупреждения, прямо кулаком в нос так, что голова его откинулась назад и Коняхин на несколько секунд потерял координацию. Тубус вывалился из рук. Катька молниеносно схватила его и принялась со всей дури лупить им Толика.

– Скотина! – остервенело орала она. – Только еще вякни про мою семью. Я тебе, блин, устрою перенаселение. Вообще пожалеешь, что родился!

Он закрывался как мог, но Катька была подвижная, резкая и била по открытым и самым болезненным местам: голове, шее, коленям и кистям рук.

Вдалеке на дорожке показались люди. Тогда, отшвырнув тубус, Рогожина схватила Коняхина за шкирку и потащила по боковой дорожке в сторону железной дороги.

Подобрав тубус, Синяева почесала за ними.

Из носа у Коняхина пошла кровь, просочилась сквозь пальцы и закапала на куртку. Толик прижал ладонь к лицу.

– Подожди. У меня кровь.

– Давай шагай. – Катька врезала ему кулаком по спине.

Запрокинув голову, он громко зашмыгал. Кровавые струйки потекли по подбородку.

– Куда мы идем? – сдавленно прогнусавил он, опасаясь, что кровь затечет в рот.

– Куда надо, тебе знать не надо, – закричала ему на ухо Катька.

– Я не пойду в Блоки. – Толик замедлился.

– В Блоки? Почему в Блоки? – Рогожина пнула его в зад коленкой, придавая ускорения, и обернулась на Синяеву. – Слышь, Юль, а может, и правда его в Блоки?

Та курила на ходу, широко размахивая тубусом.

– А че там делать?

– Как что? Коняхина воспитывать.

Синяева выпустила серо-желтое облако дыма.

– Я бы лучше проверила, гей он или нет.