Кисло скривившись, Катька небрежно сунула листы в руки Толику.

– Перенаселение? Ты хоть сам-то в это веришь?

– Конечно. Это установленный факт, – убежденно отозвался он. – К две тысячи двадцать пятому году численность населения планеты составит восемь миллиардов человек.

– Всего восемь? – разочарованно протянула Синяева. – Так мало?

– Это очень много, – искренне заверил ее Толик. – В миллиарде девять нулей.

– Что-то я не замечала у нас в поселке никакого перенаселения, – Рогожина демонстративно завертела головой, оглядываясь. – В Ухино вообще только три жилых дома.

– Деревни не считаются, – сказал Толик. – А в городах перенаселение. Ты была когда-нибудь в Москве?

– Ты дебил? – Рогожина постучала костяшками пальцев ему по лбу. – Конечно, была. Все были в Москве. А у Юльки там вообще сестра живет.

Юлькина сестра Вика сбежала из дома два года назад с каким-то заезжим мужиком. Ей тогда едва семнадцать исполнилось. С тех пор она лишь раз написала Юльке, что жива и живет в Москве. И еще просила передать родителям, что была счастлива выбраться из этого кошмарного болота и больше ничего общего с ними иметь не хочет.

Об этом знали все, потому что Юлькина мама жаловалась на неблагодарную дочь всем подряд. Ее, конечно, утешали, но в глубине души каждый Вике завидовал.

– Я в Москве не был, – честно признался Коняхин.

– Тебе туда нельзя, – сказала Синяева.

– Почему?

– Там убогих сразу отстреливают.

Рассмеявшись, она неожиданно запустила обе руки в карманы его куртки.

– Деньги есть?

– Нет, – все еще сжимая в охапке мятые листы карт и тубус, Коняхин отшатнулся. – Честное слово, нет.

Вопросов про деньги он опасался.

В последний раз, пытаясь их отыскать, Рогожина вытрясла на землю весь его рюкзак, а Синяева засунула руку ему в штаны и сжала там так, что из глаз посыпались искры.