— Да ты предсказательница, — не глядя на младшую, усмехнулась Томари.

Схая сухо сглотнула.

По улице шли люди, их соседи, но уже чужие и безликие. Призраки в поношенных одеждах и телах. Те, кто ещё мог двигаться, но вряд ли мечтать. Хотя ведь зачем-то и они тянулись к тракту, к гусенице, к военным… Последние месяцы караван не останавливался возле деревни, а проверяющие не переворачивали дома вверх дном, чтобы после плюнуть в лицо или расколоть его топором. Владыка выжал селение до последней капли и оставил подыхать.

Горизонт сделался тёмным. Небо на юге заволокли пыльные облака. А потом из них показались кони и транспорт. Фургоны всех мастей и назначений: спальни, кухни, клетки, пыточные, склады, кузни… Некоторые были почти такими же большими, как и крытые повозки Механиков, но слажены из дерева.

За трактом расстилались ободранные до зёрнышка поля. Засуха. Сначала все пеняли на засуху. Видели в ней причину страшного голода. Но Схая уже не была маленькой, отец всё ей объяснил. Засуху они переживали и три года назад, и шесть, и не было тогда всего этого — мертвецов в пыли, хлебных снов. Конец Сытости пришёл, когда увеличили нормы сдачи зерна, а потом и вовсе обязали трудиться на столицу. Иногда Схая представляла это огромное хранилище — бочка, шириною в озеро и высотою в Пик Проклятых, куда ссыпают зерно со всех полей империи.

Большая бочка. Много зерна. Как бы слюной не подавиться.

— Не подходи близко, — сказала Схая сестре.

Гусеница наползла и заспешила прочь, подставляя окраине свой неспокойный бок из дерева, железа, ткани и плоти. Возницы хлестали лошадей, колёса стучали по дороге, точно по диковинному барабану, извлекая из него глухие, кашляющие звуки. Лица солдат закрывали лёгкие шлемы, и никто — так показалось Схае — даже не взглянул в сторону собравшихся вдоль тракта людей. Ни попытался ткнуть копьём, ни хлестнуть проклятием.

Спешат… никогда так не спешили.

В длинных телегах сидели укутанные в тряпьё женщины. Когда одна из подвод миновала перекрёсток с сельской дорогой, из неё полетели серые свёртки.

— Похороните под крестом! — взмолилась женщина с тёмным, как сырой уголь, лицом. Бородатый солдат огрел её палкой по спине.

Тючки упали в траву.

— Вот тебе и дождь из мертвецов, — сказала Томари.

Три девчонки стояли, разинув рты, на обочине, а гусеница спешно проползала мимо. На север.

Солдат в авангарде — лицо в ожогах, левый глаз прикрыт повязкой — размахнулся и чем-то швырнул в зевак. Схая не успела отскочить. Камень не очень больно ударил в живот и упал под ноги. Она опустила глаза.