Компания Drexel Burnham стала первопроходцем в использовании высокодоходных облигаций для поглощения других компаний. В конце 1970-х гг. Майкл Милкен, базировавшийся не на Уолл-стрит, а в Беверли-Хиллз, изобрел новый вид облигаций, разработанный целенаправленно под рынок бумаг с рейтингом «ниже инвестиционного», который позволял получить доступ на рынок «регулярных» ценных бумаг совсем мелким компаниям или тем, чья деловая репутация еще не устоялась. Эти облигации, прозванные «мусорные», помогли профинансировать предпринимательскую революцию в Америке: среди клиентов Милкена были Тед Тёрнер, основатель вещательной компании Turner Broadcasting; владелец медиакорпорации News International Руперт Мердок; основатель Barnes & Noble Леонард Риджио; Уильям Макгоуэн, создатель телекоммуникационного гиганта MCI Communications, который первым оспорил монополию компании AT&T на междугороднюю телефонную связь. «Мусорные облигации» стали одним из самых ценных инструментов в «войнах за реструктуризацию»: корпоративные рейдеры использовали их для покупки акций компаний, на захват которых они нацеливались, чтобы впоследствии использовать активы захваченных компаний для расчета по долгам; многие жертвы такого рейдерства были вынуждены выкупать свои акции у рейдеров по более высокой цене. Доля «мусорных облигаций» на рынке ценных бумаг увеличилась с жалких 3,5 % в 1977 г. до четверти его объема всего за десятилетие. Майкл Милкен стал символом своей эпохи, с его годовой зарплатой 550 млн долл. и ежегодным «Балом хищников»[236].

Отчасти все это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. «Мусорные облигации» оправдали свое название: примерно по пятой части бумаг, выпущенных в 1978–1983 гг., к 1988 г. был объявлен дефолт. Многие сберегательные учреждения, купившие «мусорные облигации», обанкротились – как и сама Drexel Burnham, которая в феврале 1990 г. подала на банкротство[237]. Майкл Милкен был обвинен почти по ста случаям мошенничества и получил тюремный срок. Однако финансовые новации было не остановить. В 1990-е гг. корпоративных рейдеров с рынка вытеснили венчурные фонды; они стали движителями капитализма, концентрируясь не на устоявшемся бизнесе, а на стартапах, и не столь масштабно привлекая заемные средства. Америка располагала гораздо бóльшим объемом венчурного капитала, чем весь остальной мир вместе взятый: в середине 1990-х гг. только штат Массачусетс имел больше венчурного капитала, чем Великобритания, а Калифорния – больше, чем вся Европа. Весь этот венчурный капитал подпитывал бурное развитие отрасли высоких технологий. Венчурные капиталисты были готовы рисковать, поскольку они полагались на закон средних величин: большинство вложений не оправдывало себя, но успешный выход на IPO (первичное публичное размещение акций) приносил огромные дивиденды. Кроме того, они предоставляли компаниям, в которые инвестировали, бесценное управленческое консультирование и связи в бизнесе.