Рост числа работающих женщин значительно увеличил объем производства и производственный потенциал экономики. Этот рост стал возможен отчасти и благодаря повышению производительности в других отраслях экономики: он отражал тот факт, что уборка дома или совершение покупок упростились.

«Нам повезло жить в этот исторический момент»

«Нам повезло жить в этот исторический момент»

XX в. подходил к концу, и на горизонте сгущались тучи. Финансовая система оказалось гораздо более хрупкой, чем представлялось. Глобализация была гораздо сильнее подвержена кризисам: на смену кризису мексиканского песо 1994 г.[254] пришел азиатский кризис 1997 г. Некоторые позитивные черты этой эпохи уравновешивались негативными. Рост числа образованных женщин совпал со снижением числа синеворотничковых рабочих-мужчин. В 2000 г. только 67 % мужчин в возрасте 45–64 лет были трудоустроены (в 1950 г. таких было 87 %). Рост «кремниевых» городов, таких как Пало-Альто и Сиэтл, сопровождался упадком городов «Ржавого пояса» – таких как Янгстаун в Огайо. «Великое разоблачение»[255] уже началось.

Как мы отмечаем в главе 12, замещение сбережений резко возросшими пособиями вызвало быстрое увеличение потребительской задолженности. За 1981–2007 гг. доля потребительской задолженности в наличном доходе выросла на 8 процентных пунктов, а задолженность по жилищной ипотеке – на 57 процентных пунктов. Пропорционально рос и уровень беспокойства в обществе. Информационные технологии уже начали делать с некоторыми офисными рабочими местами – особенно связанными с секретарскими и конторско-административными обязанностями – то, что машины и механизмы сделали с производственными рабочими местами: люди начали бояться того, что они не успевают за развитием технологий. В 1991 г., в нижней точке циклического экономического спада, опрос работников крупных корпораций показал, что опасались быть уволенными 25 % из них. В 1995–1996 гг., несмотря на экономический бум, этот показатель подрос до 46 %^{375}.

В тот момент, однако, на фоне позитивных показателей негативные терялись: фондовый рынок взлетел, доллар подскочил, безработица падала, торговля процветала и даже пессимисты вроде Роберта Гордона говорили об «экономике Златовласки»[256]. Бюджет из «красного» (дефицитного) стал устойчиво «черным» (профицитным): бюджетный профицит рос с 69 млрд долл. в 1998 г. до 124 млрд долл. в 1999 г. и 237 млрд долл. в 2000 г., что стало вторым по величине бюджетным профицитом в процентном отношении к объему ВВП за всю историю страны. Экономика росла на 4 % ежегодно. Это означало, что США каждый год добавляют к своему благосостоянию 500 млрд долл., что соответствовало всему объему российской экономики.