— Мне все ясно, — сказал Бушкин.

— Ну, а то, были часы исправны в момент похищения или нет, это вам ясно?

— А какое это имеет значение? Крал, а исправны или неисправны… Мелочи это все.

— Нет. Имеет. И с точки зрения стоимости похищенного, и с точки зрения личности преступника. — Чудинов повернулся к Димову: — Вы как полагаете?

— Полагаю, что имеет. И существенное.

Чудинов снова обратился к Бушкину:

— А как вам все-таки кажется: исправны они были или неисправны?

— Конечно, исправны. По документам видно, и завхозу врать никакой корысти. А этот дружок его, что морозов не переносит, так то — дружок, одним словом.

— Понятно… Ваша позиция?

— Понимаете, Валерий Осипович, — сказал Димов. — Для вас такое положение, наверное, не ново, вы не раз, наверное, сталкивались с таким: вот слушал я Манину и верил каждому ее слову, слушал другого свидетеля и верил ему. Слушал самого Пастухова и адвоката — верил им. И все-таки я больше склоняюсь к тому, что часы были сломаны. Адвокат прав: за то время, что они стояли после ремонта, их вполне могла, например, уронить уборщица. И не Пастухов, а кто-нибудь другой мог вытащить из них детали. Побоялся украсть целиком, а детальки вытащил. Да мало ли что могло произойти… Мне кажется, что адвокат был прав, когда говорил: то, что их ремонтировали незадолго до кражи, еще никак не доказывает, что в момент кражи они были исправны.

— Понятно… Я тоже с этим согласен, — сказал Чудинов. — И, значит, мы должны исходить в приговоре из того, что часы были неисправны.

— Это еще почему? — удивился Бушкин.

— А потому, что так гласит закон, — сказал Чудинов. — Если в деле что-то неясно, то трактовать это надо в пользу обвиняемого.

Ты начинаешь мне нравиться, парень, подумал Димов. И законы мне начинают нравиться… А вслух сказал, обращаясь к Бушкину:

— Похоже на то, старина, что Миша Пастухов сегодня тоже будет купаться в речке. И не потому, что я — интеллигентский хлюпик.

— А мне что? — сказал Бушкин и неожиданно весело и, как показалось Димову, с облегчением засмеялся. — Нечего из меня зверя делать. По мне, так я, может, ему просто морду набил бы или обматерил и тоже отпустил на все четыре стороны.

— То, что часы были неисправны, еще не означает, что мы должны отпустить Пастухова из-под стражи и выбрать ему меру наказания, не связанную с лишением свободы, — неожиданно для Димова, усмехнувшись, сказал Чудинов. — Кража-то ведь была им совершена… Сейчас перейдем к мере наказания.

На столе у Чудинова зазвонил телефон. Чудинов поморщился, снял трубку.

— Да… Я на приговоре, не мешай мне… Какой кран? Почему он вдруг потек? Что ты с ним сделал?.. Ф-ф-фу-ты, черт! Как так заливает? Гришка перекрутил, а ты куда смотрел?