— Слезы лить по поводу этого ханыги вы меня не заставите, — уже начиная злиться, сказал Бушкин.

— А я и сам лить слезы не собираюсь, — ответил Димов. — Не делайте из меня хлюпика. И от вас я никаких слез не требую.

Чудинов продолжал молчать.

— Этот ханыга украл часы, принадлежавшие государственной организации, а вы — отпустить, — жестко сказал Бушкин. — Нервишки у вас того…

— Нет, нервы у меня хорошие, — улыбнулся Димов. — Просто мы ведь человека судим. И ничего зазорного не будет, если и понервничаем.

— Я про вашу жизнь ничего не знаю, — уже примирительно сказал Бушкин. — Наверное, вы ученый. А я — прораб. На моей шее знаете сколько материальных ценностей? Мне с воровством в жизни приходится сталкиваться? Ого-го!

— Так ведь это воришка мелкий, а вы хотите удостоить его по высшему разряду, как заслуженного, — на три года.

— Мелкие — они самые страшные. Крупных у нас куда меньше. А такие вот мелкие, алкаши безобидные, несчастненькие, что у штучных отделов магазинов толкутся, — один ящик гвоздей упрет, другой ведро дефицитных белил. По рублику толканут. Раз, два. Краски, гвозди, ручки дверные, обои. Помаленьку сопрут, на рублик, на два. Берет он за эти гвозди рубль, чтобы на полбутылки красного хватило, а они по госцене куда дороже стоят. И если меня спросить, я бы это мелкое ворье давил злее. От него государству на круг вреда больше, чем от крупных.

— Может, вы и правы, старина, но Пастухов должен отвечать только за свой грех.

— Свой-то свой. Но ведь надо думать о том, как этот грех звучит в общегосударственном масштабе.

— Ну, уж и общегосударственном, — усмехнулся Димов. — В таком масштабе иногда может потеряться отдельный человек. Мал он делается иногда до полной неразличимости. Так что надо осторожнее с этим общегосударственным масштабом. Кому они были нужны, эти часы, в общегосударственном масштабе?

— Каждый гвоздь государству нужен, — упрямо сказал Бушкин.

— А человек? — спросил Димов. — И, между прочим, вольный он куда нужней и полезней, чем под стражей… Но я вот еще о чем думаю: пока мы сидим здесь с вами и судим этого неудачливого воришку, у меня на даче мой сосед открыто, так сказать, всенародно, при свете дня, от моего дачного участка отхватывает кусок. И, знаете, останется безнаказанным, потому что сказал мне сегодня: «Тебе совесть по судам ходить не позволит». И ведь прав был, старый черт.

Чудинов наконец решил прервать затянувшийся спор. Повертел в пальцах шариковую ручку, сказал:

— Давайте не будем разбрасываться. По порядку. Значит, мы все втроем решили: вина Пастухова установлена, факт кражи доказан. Теперь снова вернемся к вопросу: что в деле осталось для нас неясного?