— Теперь ты смутила меня. Я собирался сказать что-то о твоих глазах.

— О, скажи! Ну пожалуйста!

— Это выйдет теперь довольно глупо, когда мне надо думать об этом. Я только хотел сказать, что вчера у меня все время было болезненное ощущение, когда я видел твои грустные и даже немного испуганные глаза. А сегодня…

— Сегодня?

— Почти прошло, но не совсем. Доверься жизни, моя красавица, и пусть она ведет тебя за руку. Но я хотел сказать еще одну вещь. Ах, Ката, я все трещу и трещу! Я не говорил так много с…

— С какого времени?

— С очень давнего. Я был с одной девушкой в одном месте, которое называется Эя, в 1914 году. Она была очаровательна. Ты бы ревновала к ней.

— Ты сожалеешь о ней, Тони?

— Нет, ее родная сестра нравится мне еще больше.

— Ты это хотел сказать?

— Нет, но подожди, пока старушка уйдет. Я не могу говорить при ней. Grazie, grazie, Signora[230], — это относилось к Мамме, молча хлопотавшей около них. — Я понял, что эта телятина окажется жесткой, как только ее принесли, — обратился он к Кате. — Она всегда жесткая. Они ждут, пока теленок не превратится в быка, и тогда его режут, чтобы получить побольше vitello. Самая большая бычья туша, какую я когда-либо видел, висела в Пистойе, и на ней был ярлык — vitello giovanissimo[231].

— Так это о телятине ты хотел со мной говорить? — спросила Ката со смехом, откидываясь на спинку стула.

— Нет, — сказал Тони серьезно. — Я пытался сказать это, когда мы сели в vettura, но нам было слишком весело, и это все время мешало. Мне пришло в голову, Ката, милая, что с тех пор, как я приехал, я только и делаю, что навязываю тебе свои желания.

— Очень приятно. Я с радостью буду твоей одалиской, если мне будет и дальше так же чудесно.

— Нет, но, Ката, я говорю серьезно. Я распределял вчерашний день, я распределял все это утро, я влезаю всюду, я даже диктовал телеграмму.

— Но, Тони, мой милый, мне нравится, что ты делаешь это. Ты, конечно, достаточно хорошо знаешь женщин и потому понимаешь, что в таких случаях они обожают целиком предаваться на волю мужчины, в которого влюблены. Мне не было бы это так приятно, если бы ты не вел себя как командир, идущий немного впереди своих войск. Кроме того, ты два раза позволил мне сделать наперекор тебе.

— Когда?

— Вчера днем, когда я ушла и плакала несколько часов подряд, что я тебя покидаю, и… и ночью, — добавила она, опуская глаза.

— Ну, я думаю, что мне пора сдать командование, — сказал Тони. — Во всяком случае, на время, на остаток этого дня ты примешь командование отрядом, а я даже не буду вносить никаких предложений. Сегодня, когда ты отдохнешь, делай, что тебе нравится, со мной вместе, если хочешь, или одна, если ты это предпочитаешь.