— Я больше не боюсь.

Она снова замолчала, а затем подняла его руку к своему лицу и стала нежно целовать ладонь.

— Тони!

— Да?

— Лежи тихо, совсем тихо.

— Не бойся.

Ему казалось, что он прежде всего должен выполнять желания Каты. Ничто не должно было смутить или осквернить ее. А в прошлом ее тело и душа были осквернены, и надо было стереть это прошлое для того, чтобы ее тело снова стало свободным. Ей так же надо было выздороветь и укрепиться после ее войны, как это было с ним; и Тони поклялся самому себе, что он предоставит Кате вести его шаг за шагом в их браке, какой бы временной сдержанности это ни стоило ему.

Ката лежала тихо, тихо. Тони даже подумал, что она уснула. Но, приподняв немного голову, он по длинным ресницам Каты увидел, что ее глаза широко открыты. Минуты проходили, а оба они продолжали лежать совсем неподвижно. Тони почти вздрогнул, когда Ката сказала тихо:

— Тони!

— Да?

— Подними мою голову, погляди мне в глаза и поцелуй меня.

Он сделал, как она просила, но, встретив ее взгляд, почувствовал, что дрожь острого счастья прошла по всему его телу. Он никогда не видел такого выражения на лице женщины, никогда не глядел в такие сияющие глаза, напоминающие о цветах и звездах. Такой взгляд бывает у женщины, когда она допускает человека в святая святых своей жизни. Тони поглядел в ее глаза и поцеловал ее, поднял ее голову, чтобы увидеть снова это таинственное чудо, и снова поцеловал ее. Она закрыла глаза и слегка отвернулась, и он сразу отодвинулся, глядя на нее.

— Тебе нужно, чтобы я сказала, что я люблю тебя? — сказала Ката.

— Нет.

— А мне нужно.

— Ты не можешь высказать и крохотной доли того, что я увидел в твоих глазах.

— Ты видел?

— Да.

— Надеюсь, что они были так же красивы, как твои.

— Гораздо красивее. Действительно, мои-то глаза!