— Хорошо, хорошо, — с прежними примирительными нотками в голосе сказал председатель. — Сориентируемся, как поступить… Плохо не сделаем. Верь мне на слово. И можешь, дорогой Эрбэд, спокойно ехать учиться в свою партшколу: твои, как говорится, заветы не забудем! Я серьезно.

Эрбэд Хунданович прошелся по кабинету, помолчал — и в словах его прозвучала неуверенность:

— Только начинаем… А я уеду! И не заслужил, и разве можно вот так все бросить? Попрошу, чтобы оставили в колхозе…

— Ты что это?! — Мэтэп Урбанович вскочил с кресла. — Тебе такое доверие… Партия доверяет! А ты, понимаете ль, в кусты! Отбрось сомнения… Не делай хуже для себя… и для дела, черт возьми. Я что — вечный на этой должности? То-то же! Даже не заикайся… не вздумай дать самоотвода в райкоме. Не мальчишка же ты! Как старший товарищ советую, как отец…

Лицо Мэтэпа Урбановича было красным от внезапного смятения и плохо скрытого испуга.

3

Что Баша Манхаев застрелил свиноматку кузнеца Ермоона — тут же, спустя час-другой, всем в Халюте, конечно, стало известно. Но сам Баша сразу же, как только кузнец потащил чушку к себе во двор, сел в «Жигули» и укатил в город, остался там ночевать у брата. «Теперь-то, — думал он, — Шарлуу все сделает, чтобы ее дочь близко к моему сыну не подходила. Ермоон — твердолобый, а Шарлуу не успокоится, эта свинья отныне навсегда нас разделила, поперек дороги легла…» Пил с братом водку, заливая ею гнетущее чувство тревоги, боязни, и успокаивал себя как мог. Шумная, дескать, история, зато с нужными мне последствиями. Раз и навсегда!

А когда на следующий день, уже к вечеру, Баша вернулся в Халюту, его на дороге перехватила посыльная из правления: сказала, чтоб немедленно был у председателя, тот ждет…

«Прогулял я, будет стружку снимать, — занервничал Баша, чувствуя, что вмиг вспотели у него ладони, баранка руля стала липкой. — Да не впервой, выпутаюсь! Скажу, что брат чуть не умер… отравился, к примеру… Ездил я спасать!»

В дверь председательского кабинета он не вошел — протиснулся: робко и с угодливой улыбкой на лице.

— Вызывали, Мэтэп Урбанович?

— Вызывал?! — рявкнул тот. — И вчера, и сегодня тебя, негодяя, искали, а ты, сукин сын, прятался…

— Брат у меня, Мэтэп Урбанович. Я как услышал — туда-сюда… как же быть, думаю…

— Помолчи! Не замазывай побасенками! — Председатель кулаком по столу стукнул. — Чего в дверях застыл? Подходи ближе, покажи свои бесстыжие гляделки! Обзавелся богатством за колхозный счет, отгородился от всего глухой стеной — и князем себя возомнил? Так, да? Законы для тебя не писаны? Что хочу — то ворочу… да?