— Который час? Сколько еще до утра?

Ей не ответили. Юра спал. Поля не услышала.

«Хорошо, что завтра суббота», — подумала она. Впереди два выходных. В понедельник… Что в понедельник? Тоже не пойдет на работу. Вызовет врача: «Плохо чувствую себя…» На этот раз сущая правда: плохо, хуже не бывает. Доктор измерит температуру — нормальная. Как же нормальная, когда внутри все горит? Может быть, даст бюллетень на три дня. А что потом? Придется идти на работу. О, как будет рада языкастая Ариадна Лукьяновна! А сладенькая Мирослава чуть не в объятия бросится со своим фальшивым сочувствием, дрожа от хищного любопытства: ей всегда надо все знать…

«Но что я все о себе, о себе», — подумала Кузьминская. Поле тяжелей. С утра к больным, вечером разговор с Виталием.

— Поля, иди отдохни, тебе же…

— Что мне? Мне жить не хочется.

— Как ты можешь, Поля? О, боже…

— Как я посмотрю Виталию в глаза?

— Он тебя любит, поймет. Ты тут ни при чем.

— При чем, при том… Я должна была думать…

Опять долгое молчание. Вдруг Поля встрепенулась:

— Пойду к деду. Он посоветует. Виталий его уважает.

Юрий поднял голову и плаксиво-злым голосом заговорил: он, он пойдет к деду и всем будет говорить, что давно живет у него, что дед его воспитывает.

— Беги, беги, — рассердилась мать. — А когда он болел два месяца, ты очень торопился к нему?

— Я ходил, приносил молоко.

— Сто раз попроси и напомни.

— Знаешь, сколько у меня заданий? Еще и нагрузки.

— Знаю.

— Ну да, ну да, — захныкал Юрий, — тебе легко говорить.

— Мне легко говорить, — скорбно повторила мать. — Мне все легко.