— Бог в помощь, отец, — басом отозвался Фома. — Да и я помогу.

К ним бросились было. Но они работали ногами и руками, будто одержимые. Змеем свистел в воздухе аркан. Сыпались деньги. Хрустели, ломались под нога­ми свечи.

— Торговцы, сволочь! — Глаза Христовы были белы от ярости. — Торговцы! Что вам ни дай — вертеп разбойничий устроите. Крести их, Фома! Крести в естественную веру.

Они раздавали пинки и оглушительные оплеухи с неимоверной ловкостью. Через окна, через двери, со ступенек летела, сыпалась, скачивалась, выла толпа. Тумаш загнал старосту в притвор, и тот, отступая, упал в купель с водою. Фома дал ему светильником по голове.

И произошло чудо. Двое разъярённых вытеснили из храма, рассеяли, погнали, как хотели, толпу торговцев.

У ступенек сидел с невинной рожей Раввуни и ино­гда молниеносно высовывал вперёд ногy: ставил поднож­ки бежавшим. Преимущественно толстым. Некоторых он успевал ещё, во время их падения, ударить ступнёй в задницу.

Христос отбросил аркан.

...Перед храмом стоял остолбеневший народ и смо­трел, как человек сыплет в ладони старухе золотых ло­шадей, коров, свиней... Крымчак в стороне держал свой аркан и удивлённо смотрел на старуху, на золото, ш школяра.

— Бабушка, бедная. На, купи коров, купи всё. Ни­кто нам, бедным, не поможет. Брешут все. Брешут все свете. Брешут.

Молодой осторожно сжал седоусому локоть:

— Говоришь — мазурик?.. А я думаю — правду го­ворили. Бог пришёл. Бог. Мы люди битые. Никто, кроме Бога, не пожалел бы, не спасал. Я их знаю.

Татарин, услышав это, начал медленно толкаться через толпу к своему коню... Вскочил... Пустил коня в намёт, прочь от храма.

Юрась закрыл ладонями глаза. Всё — от кобылы, на которой он лежал, от костров, от чёрной мессы и до этой минуты драки, — всё это переполнило его. Он не хотел, не мог смотреть на белый свет. Потом его поразила тишина. Медленно сползли с глаз пальцы.

Люди стояли на коленях.

Глава XXVIII

ПИЩА ДЛЯ МУЖЧИН