Серый смотрел на огонь ненавидящими, словно слепыми, глазами.

— А с этим что? — спросил молодой.

— Бросить! — кричали отовсюду. — В огонь!

Десятки рук схватили его и понесли к пожарищу, подняли, начали раскачивать.

— Стой, — попросил Христос.

Странно, его услышали сразу.

— А что, плохое из него будет жаркое, хлопцы? — улыбаясь, спросил он.

— Д-да нельзя сказать, чтоб самый смак... — усы седоусого шевелились.

— Так пускай он немного ещё жирка нагуляет, сморкач, — предложил Христос. — Будет знать, как со своими игрушками в серьёзный разговор лезть.

Люди освобождено засмеялись.

— Пускай поплачется у тех, кто послал, дурак несчастный. Может, ему сиську дадут.

— Нет у них.

— А чёрт его знает. Там у них один причетник Лотра есть, римлянин, так, ей-богу, не разберешь, кто у них там мужик, а кто баба.

— Убей, — хрипел брошенный. — Убей, сатана.

— Ступай, — нервничал Христос, — иди, пока не передумал. Вишь, с ножиком ему обойтись, будто в свай­ку сыграть. Это же подумать, руку на человека!

Брошенный лежал, как мешок с тряпьём. Все смо­трели. Потом он поднялся и медленно, не своими нога­ми, пошёл прочь от огня, в темноту.

— Иосия, — обратился Христос, — ну-ка, пройдём.

Они спустились по откосу к самому крайнему ко­стру, над самым ручьём. Люди остались около церкви смотреть на огонь.

— Нет, брат, на свете лучше зрелища, чем пожар, — с уважением к ним размышлял Христос. — Если, конечно, горит не твоя хата.

Подумал и прибавил: