— Ну вот. А теперь забудь. Это просто разговор до крайнего предусмотрительных людей. Откуп огромен. Таких денег никто из них не видел в глаза. А не разбегутся от золота — разбегутся от меча. Чудес не бывает.

Пришли Корнила и палач.

— Слушай, — обратился к палачу Лотр. — Тебе при­каз такой: как только я дам знать, девку, которая у тебя, придуши. — Какая-то мысль промелькнула у него на лице. — Слушай, а что, если сыграть на ней. Заложница.

— Месяц назад получилось бы, — мрачно процедил доминиканец. — От радости убежал бы с нею хоть во Влахи, хоть в Турцию. А теперь... Ты плохо знаешь таких людей. Умрет потом от тоски, а тут посчитает, что эта не стоит его достоинства. Возвысили вы этого мошенника себе на шею.

Палач посмотрел на них томно и изнеженно. Рот жестокий и ироничный, а в глазах меланхолия.

— Ты о чем думаешь? — спросил Лотр.

— Птичка, — показал палач на железного орла. — Левчик. Или нет, волчик.

— Ну и что?

— Непорядок. Клеточку бы. Вот займусь.

— Займись ты, пока жив, тем, что приказано.

— «Железной девой»?

— Чем хочешь.

— Стало быть, белый лист. Интере-есно как. Спаси­бо, ваше преосвященство. А что дальше?

— Если такой приказ будет — дальше делай, что хо­чешь.

— Присягу, стало быть, снимаете с меня?

— Снимаю... Если не навек.

— Ну, ладненько. Я найду, что делать, подумаю.

— Ступай.

Они остались втроем.

— А ты делай вот что, тысячник. Откажется он, не откажется — собирай все силы да выводи на то место, где сливаются лидский и виленский тракты. Всех, даже торговцев, бери. Они ему истории с рыбой не простили. Примут откуп — гонись, бей поодиночке. Не примут, подойдут туда — разбей их. Гони и режь до последнего. А Христа тащи сюда.