Василий Адеркин сегодня ночью тоже не спал. В мастерской у Маруси Борисовой, заночевав у подруги, Фруза шила особый чехол-бинт, чтобы удобнее и незаметнее было Адеркину носить под пальто свой винчестер. А Маруся втайне от подружки скроила в своей комнате из белых простыней мешок для Василия вроде савана для маскировки зимой: ползущего по снегу в таком маскхалате не видно. Давно, когда еще снег не стаял, просил ее об этом Василек, да все руки не доходили. «Лучше поздно, чем никогда», — пошутил сегодня Васятка, но от затеи с мешком-халатом не отказался. Никто и не подозревал, что Василий принес с собой еще и медицинскую фарфоровую плошку с бертолетовой солью.

Когда в поселке многим уже начали сниться предутренние сны, сероокую пышнотелую Фрузу окликнул кто-то из сенцев. Она отложила работу и выскочила на зов. То, что она увидела, надолго осталось одним из самых страшных ее воспоминаний. Сенцы были темные, дверь из комнат она за собой, как рачительная хозяйка, плотно прикрыла. И тут же увидела высокую белую фигуру, освещенную синим пламенем, что горело в белой плошке. Мертвец, одетый в саван, пестиком размешивал в нем какую-то кашицу. От испытанного суеверного ужаса ее ноги подкосились, и девица без чувств рухнула на пол.

Это тяжелое падение услышал Маринкин брат. Он, не одеваясь, в одном белье вбежал в сенцы и увидел мертвеца в саване над бездыханно лежащей Фрузой. Не из робкого десятка был Григорий, но, не появись Маринка, еще неизвестно, как бы повел себя и он. А Маринка, увидев плоды своего труда, употребленные не на пользу делу, страшно рассердилась, дернула Василия за капюшон и крепко схватила дерзкого проказника за волосы. До слез довела парня девка, буквально накрутив длинные волосы его шевелюры на сильную правую руку, в которой привыкла держать свою палку. Сначала Василий пробовал отбиваться, шутя и похохатывая, затем всерьез встал на оба колена и буквально взмолился о пощаде.

Долго в ту ночь не могли успокоиться в доме Борисовых. Охала и вздыхала Ефросинья Силантьевна, как никогда был зол и грозно ворчал на Василия Григорий. Маринка приводила в чувство свою подругу, которую Василий, несмотря на ее солидный вес и объемы, на вытянутых руках перенес в дом и уложил на Маринкину кровать.

Фруза не сразу пришла в себя: велико было потрясение для девушки, которая не раз и не два гадала в крещенские вечера. Она и читала-то из всей русской литературы, может быть, разве что гоголевского «Вия» и «Ночь под Ивана Купала» да «Светлану» Жуковского. Из современных авторов с детства увлекалась Вербицкой, прочитав ее «Ключи счастья» да еще несколько рассказов в «Мире божьем».