— Тут, — взял Венька отца за руку.

Они медленно пошли в поселок.

— А матери у них нету, — сказал Юрка. — Она ушла насовсем. Бабушка с ними осталась.

— Ушла? Кто тебе сказал?

— Венька.

— Почему же она ушла?

— Потому, что дядя Николай — слепой. Он сам говорил.

— Где вы с ними встретились?

— На станции. Дядя Николай играл на гармошке. Они милостыню просили… Мам, а ты бы нас не бросила, если бы папка пришел с фронта слепой?

— Замолчи! Выдумал. Не стыдно тебе?..

Дед Мосей пришел из поселка угнетенный, ничего не рассказывал. Тогда мать спросила его:

— Как же они живут?

— Как, — рассеянно оглядывал возок дед. — Не дай тебе господи… Юрка, може, трохи говорил?

— Говорил.

— Отак и живуть… Накалечить война людей на пятьдесят лет уперед, — и не будет им ни щастя, ни доли.

Дед Мосей отвязал Зорьку, опять повел на ставок поить.

Вечером корова дала еще полведра молока. И они тут же решили, что дед отнесет молоко семье дяди Миколы. Так он и сделал.

Уже в темноте устроили себе ночлег. Юрка с матерью постелились под грушей — в нескольких шагах от Зорьки, дед — на скрипучем возке. Юрка вспомнил:

— Мам… А мы так и не пошли посмотреть хату, где ты родилась.