В этот момент Гильяно понял, насколько безнадежны будут любые попытки объяснить этому человеку всю тяжесть его поступка. Да и с чего ему самому принимать это так близко к сердцу? Разве за эти годы он не отдавал приказы на совершение не менее страшных преступлений? Казнь парикмахера, распятие священника, похищения, убийства карабинери, беспощадное устранение доносчиков? Значит, Пассатемпо – животное и родился таким, а он сам кто, вождь Сицилии? Внутри у Гильяно зрело внутреннее сопротивление, нежелание вершить казнь. Однако он сказал:

– Я даю тебе время примириться с Господом. Преклони колени и произнеси молитву.

Остальные отступили от Пассатемпо, словно оставив его за невидимой чертой. Тот сделал вид, что опускается на землю, и тут его приземистый силуэт метнулся в сторону Гильяно. Тури шагнул ему навстречу и спустил курок. Пули встретили Пассатемпо в прыжке, однако тело его продолжало лететь вперед и при падении едва не задело Гильяно. Он сделал шаг в сторону.

Тем же вечером труп Пассатемпо нашли на горной дороге, которую патрулировали карабинери. К нему была приколота записка: «Так будет с каждым, кто предаст Гильяно».

Книга V Тури Гильяно и Майкл Корлеоне 1950

Книга V

Тури Гильяно и Майкл Корлеоне

1950

Глава 25

Глава 25

Майкл крепко спал, а потом внезапно, рывком, проснулся. Ощущение было такое, словно он вынырнул из глубокой ямы. В спальне царила полная темнота; Майкл закрыл деревянные ставни, чтобы отгородиться от бледно-лимонного света луны. В призрачном безмолвии он слышал лишь торопливый стук собственного сердца. Но чувствовал, что в спальне есть кто-то еще.

Он повернулся на другой бок и заметил нечто вроде более светлого пятна на полу среди всепоглощающей тьмы. Потянулся зажечь лампу возле кровати. Пятно оказалось отколотой головой Черной Мадонны. Он решил, что та упала со стола и этот звук его разбудил. Успокоенный, Майкл улыбнулся. И тут услышал возле двери какой-то шорох. Развернулся к нему и в полутени, куда не доходил оранжевый свет лампы, увидел темное худое лицо Аспану Пишотты.

Тот сидел на полу, прислонившись спиной к двери. Рот с усиками над верхней губой растянулся в торжествующую усмешку, словно говоря: охрана охраной, а убежище твое небезопасно.

Майкл бросил взгляд на свои часы, лежавшие на ночном столике. Они показывали три часа ночи.

– Странное время для визита, – сказал он. – Чего ты ждешь?

Затем вылез из постели, быстро оделся и открыл ставни. Лунный свет ворвался в комнату, словно призрак, возникающий и исчезающий по собственной воле.