— Лично меня не очень. Но я не одна.

— Значит, это может волновать вашего мужа?

— Возможно, — спокойно сказала Ася. — С такими ситуациями я еще не сталкивалась, так что ручаться не могу.

Кент помолчал и огорченно спросил:

— Так что, прикажете забрать докладную?

— Приказывать не могу, — серьезно сказала Ася, — а советовать…

— Ясно, — сказал Кент и действительно забрал докладную.

Эпизод с несостоявшимся повышением Аси оставил у него неприятный осадок. Причина, с которой всерьез считались Федосеев и Ася, казалась ему ничтожной, унизительной для человеческого достоинства. И все же им она казалась вполне естественной, хотя ему и в голову не пришла, когда он составлял докладную. Почему? Или его понятия о жизни так плохо «стыкуются» с реальной действительностью?

Мерный стук Асиной машинки все больше раздражал его, ему хотелось, чтобы она прекратила печатать и поговорила с ним — все равно о чем. Сигарету он выкурил только до половины и неумело погасил ее в пепельнице. Ася мельком взглянула на него и, вытаскивая листы из машинки, негромко спросила:

— Вы чем-то встревожены, Иннокентий Дмитриевич?

— Это вы потому так спросили, что я закурил? — усмехнулся Кент.

— Нет.

— Ничем я особенно не встревожен… Знаете, какое желание вдруг возникло у меня?

— Да?

— Прямо сейчас уехать с вами с работы… — он чуть помедлил, испытующе глядя на нее, но лицо Аси оставалось все таким же спокойным, — заглянуть к вам домой, забрать ваших ребят и отправиться за город, куда-нибудь на речку… Дикое желание, да?

— Почему же…

— Вам оно кажется естественным?

— Более или менее.

— А все-таки, «более или менее…»? А как бы восприняли это ваши дети?

— Танюшка наверняка завизжала бы от восторга…