Наконец, подошли к передовой заставе. Землянка имела плачевный вид: стены земляные, выщербленные, крыша провисла, солома на нарах от долгого употребления превратилась в труху, двери вовсе не было. Максимыч тут же распорядился, чтобы на месте этой землянки строили новую. Партизаны не спеша разгружали сани, брались за инструменты.

— Ну, московский, пошли на пост. Посмотрим, что тут. Хутор здесь был, Тертовский назывался. Мадьяры летом спалили.

Крылову приятно было шагать за Максимычем, слышать его неторопливую речь. И все здесь радовало: уютный светлый лес, синее безоблачное небо, веселое январское солнце. И людей здесь будет больше, чем на Дальней, и вскоре сюда приедут Ольга и Тоня.

Они вышли на опушку леса.

— Тут и будешь…

Он не договорил, резко вскинул винтовку и выстрелил. Крылов взглянул вперед и замер: поперек поля, пересекая неровный ряд печных труб, оставшихся от хутора, к лесу приближалась линия грязно-белых халатов. Ее правый фланг скрывался в низине за хутором, а левый был уже метрах в пятидесяти от опушки. Промедли Максимыч с постом две-три минуты, и партизаны попали бы в руки врага.

— Быстро назад!..

Крылов отбегал, давая короткие очереди, пока деревья не заслонили от него линию халатов.

У землянки партизаны поспешно складывали в сани только что выгруженные из них вещи, а Тарасыч разворачивал уснувшую кобылу. Стрельба была безразлична ей, люди надоели, она отупела от работы, голода и тоски.

Максимыч повел людей назад к железной дороге. Разрывные пули шлепали по стволам берез, и, казалось, белые халаты уже окружили партизан.

* * *

Вторая застава тоже отошла за насыпь — теперь здесь находился весь взвод, более двадцати человек.

Максимыч растянул людей в цепь, поставил Крылова с пулеметом у дороги, на фланге. Отсюда в глубь леса убегала заснеженная полоса одноколейки, за ней округло белела поляна, а напротив расширяющимся вдаль клином застыл лес, и из него, сбивая с ветвей снег, надвигался грохочущий ливень пуль.

Здесь была особая война, слепая и неистовая. Никто не видел врага — был только грохот, и этот грохот накатывался на партизан, а разрывные пули хлопали у них за спиной.

Партизаны один за другим отбегали по тропинке сбоку дороги.

— Прикрывай! — Максимыч трусил последним.

Приказ все-таки был каким-то ориентиром в этом сбесившемся лесу: он позволял надеяться, что белые халаты еще не окружили взвод. Внимание Крылова сосредоточилось теперь на крае лесного клина за одноколейкой. Там по-прежнему никого не было видно, хотя стрельба нарастала бешеными темпами.

Партизаны уже скрылись за деревьями. Крылов приготовился к рывку вслед за ними, но тут же вжался в снег, замер у толстой осины, всеми своими нервами ощутив сгустившуюся опасность и тоскливое одиночество.