ПОД ДМИТРОВСКОМ-ОРЛОВСКИМ

В ночь на пятое июля Крылов и Анфимов патрулировали вдоль землянок. Восток светлел, обещая жаркий день. Прошел разводящий, сменил часовых. Патрули спустились в овраг. Крылов набрал пригоршню воды, сполоснул лицо. Было тихо и свежо.

Издалека, будто из глубин Земли, до них докатилась дрожь. Они почувствовали ее всем телом.

— Пошли наверх.

Теперь они услышали отдаленные, слившиеся в одну звуковую лавину громовые раскаты. На северо-востоке и на юго-востоке переливались бледные сполохи.

Из землянки вышел комбат. Подходили дневальные. Все смотрели в сторону необычного грома. Какой же силы должен быть удар, если здесь, на крайнем западе Курской дуги, дрожала земля!

— Началось…

Началось то, чего ждали много недель, — немецкое наступление.

— Как вы думаете, товарищ старший лейтенант, сколько отсюда километров?

— Не меньше ста. Орел и Курск.

Не меньше ста километров, а сюда долетал гром.

Из-за горизонта, окутанное оранжево-желтой пеленой, выглянуло солнце. Над российскими просторами вставало тревожное утро — начиналось величайшее сражение на Курской дуге.

С этого часа — день и ночь — сорокапятчики ждали приказа выступить на передовую.

Наконец, приказ поступил, батарея за несколько минут снялась с места и ускоренным шагом двинулась за стрелковыми батальонами.

Снова потянулись дороги. Теперь они были звонкие, присыпанные легкой пылью, и всюду по ним в одном направлении шла пехота.

Впереди, за лесом, приглушенно шлепали мины, слабо цокали пулеметы. Передовая здесь подремывала, будто разморенная июльским зноем.

* * *

Пехота приближалась к переднему краю, все резче звучали разрывы, отчетливее потрескивали пулеметы.

— Шире шаг! — поторапливали командиры.

Передовая была уже пугающе близко. Казалось, роты строем выйдут к линии окопов. Крылов вспомнил прошлогодние августовские дни, когда десантники походной колонной шли в окружение, и ему стало жутковато. Разрывы и пулеметные очереди доносились уже сбоку, с обеих сторон, а пехота продолжала шагать дальше.