— Принять вправо! — побежало по колонне. — Пропустить штрафников!

Штрафники проходили мимо с напряженно-застывшими лицами, не глядя по сторонам. Только задний, скуластый, широкий в плечах человек шагал свободно, не обращая внимания на конвойных.

— Привет, ребятушки! — помахивал рукой сторонящейся пехоте. — Вас-то за что?

— Давай-давай! — подталкивал его конвойный.

— А тебе чего не терпится? На тот свет спешишь? Без нас все равно не начнут!

Где штрафники, они идут первыми и только вперед, кровью искупая прегрешения перед родиной. У штрафника не было выбора: если он шел в лоб, то погибал под пулями гитлеровцев; если залегал на полпути, перед траншеями, смерть еще яростнее набрасывалась на него; если отходил назад, то напарывался на пулеметный огонь заградительной роты, исполняющей приговор военного трибунала. Если после успешного боя штрафник оставался в живых, его амнистировали, а если погибал в бою, то тоже переставал быть штрафником, смыв свою вину кровью. Такова была жестокая логика войны. Но Крылову почему-то стало жаль скуластого парня, хотя его собственная участь ничем не отличалась от участи этого штрафника. Крылов на личном опыте убедился, как сложна, подчас противоречива человеческая судьба на войне. Порой все зависело от случайности, которую нельзя было понять и объяснить без учета многих обстоятельств.

«Но почему я об этом думаю? — спохватился он. — Только потому, что сам познал недоверие к себе и тоже мог бы — да-да, мог! — оказаться в штрафной роте? Нет, тут было что-то другое, неожиданное». Не только скуластый штрафник привлек к себе его внимание — Крылова поразило другое лицо. Оно лишь один раз повернулось к нему и больше не смотрело сюда. Где он видел этот лоб, этот прямой взгляд?

— Подолякин, придаешься первому батальону! — распорядился Афанасьев. — Не отставать!

«Где же все-таки? — беспокойно вспоминал Крылов. — Остриженная наголо голова, чуть ссутулившаяся спина, винтовка на плече — все это незнакомо, но поворот головы, брови, взгляд. Неужели… Фролов? Лейтенант Фролов?!»

Крылов дернулся было вперед, но штрафники уже скрылись за деревьями. Вот так история.

Вскоре события вытеснили у него мысль о Фролове. Все потонуло в грохоте разрывов, пехота, не задерживаясь, уходила в прорыв. Перед немецкой траншеей валялись трупы штрафников, но скуластого и того, кого Крылов принял за лейтенанта Фролова, среди них не было.

Пехота цепью двигалась поперек поля. В воздухе свистело, выло, лопалось, темные дымные взбросы яростно вспарывали землю, все сотрясалось от страшного грохота.