Нефедовна кивнула, соглашаясь, и не спеша направилась к выходу. Ей нравилось пересекать зал под взглядами сослуживцев. Она пользовалась влиянием, знакомства с ней искали, она была хороша собой. Правда, кое-какие слушки о ней ходили, но они ей не вредили, а только придавали волнующую мужчин пикантность…

У двери ее ждал буфетчик, немолодой услужливый человек.

— Сверточек, Вера Нефедовна, передать дежурному или возьмете сами?

Этот мимолетный разговор не привлек ничье внимание: услугами буфета пользовались все, хотя и с неодинаковым результатом.

Сверток был аккуратен и не громоздок.

— Возьму сама.

— Как вам угодно, Вера Нефедовна.

Буфетчик был особенно внимателен к ней. Он опасался, как бы его сына, солдата комендантской роты, не послали на фронт. Он неплохо разбирался в людях и знал, что участие Веры Нефедовны значит немало.

Вера Нефедовна пересекла дворик, поднялась к себе на третий этаж. В приемной здесь ждал лобастый генерал. Храпов. Она видела его фотокарточку в личном деле. Облачком налетело сомнение: не слишком ли много она взяла на себя, решая участь этого человека?

Но облачко тут же рассеялось — в кабинет Вера Нефедовна вошла хозяйкой, готовой взяться за любое дело. Храпов подвластен ей, ну так она и распорядится его судьбой, как ей угодно.

Она убрала сверток в стол, положила перед собой личные дела Чумичева и Храпова, с четверть часа листала уже знакомые ей бумаги. Один резко нападал на другого, а другой упорно отрицал выдвинутые против него обвинения. Совершенно непохожие стили: четкие, лаконичные, не допускающие кривотолков фразы Храпова и обтекаемые, вкрадчивые обороты Чумичева.

«Чпуемриечделвиац. ом опасности в присутствии бойцов Чумичев вел себя как трус, пачкающий честь политработника Красной Армии, — писал Храпов. — …маскируя свою трусость, проявленную в окружении за Доном, оклеветал человека исключительного мужества разведчика-лейтенанта Фролова, который на основании клеветнического доноса Чумичева был осужден к пребыванию в штрафной роте». «Считаю дальнейшее пребывание полковника Чумичева в составе политотдела армии невозможным», «…факты, изложенные мной выше, могут быть подтверждены».

«Остается удивляться, — возражал Чумичев, — что такой уважаемый генерал оказался настолько дезинформирован», «Я всегда честно служил партии и государственные интересы ставил выше личных. Возможно, что в случае с лейтенантом Фроловым я был неправ, но я поступил не по злому умыслу, как ошибочно полагает Храпов, а из преданности партии и родине», «…что касается обвинения меня в трусости, то приходится сожалеть, что генерал Храпов так необъективен: очевидно, ему неизвестно, что командование армии наградило меня боевым орденом именно за мои личные действия в окружении за Доном…»