– Кстати, про ГСС… Как у вас там дела?

– Ни дня без новостей, – отмахнулся Ним. – Проблемы появляются, как грибы после дождя.

– Я серьезно. Мне хочется знать.

– Сейчас нас главным образом заботит нефть. Ты слышала, что сегодня были приостановлены переговоры между ОПЕК и США?

– Да, по радио передавали. Экспортеры нефти утверждают, что больше не будут принимать бумажные деньги, только золото.

– Они так угрожали уже несколько раз. – Ним вспомнил разговор с Эриком Хамфри и судьей Йелем незадолго до Рождества. Тогда ситуация с нефтью внушала опасения; теперь, в марте, она стала критической. – Но на сей раз все, похоже, всерьез.

– Насколько плохо будет без импортной нефти? – спросила Карен.

– Гораздо хуже, чем многие думают. Мы ввозим больше половины общего объема, и из этого восемьдесят пять процентов – из стран ОПЕК… И даже сейчас, когда обсуждают дефицит нефти, говорят в основном про нехватку бензина для автомобилей, а не про электричество.

Ним вернулся мыслями к тому, о чем думал по дороге сюда: за последние сорок восемь часов разногласия со странами ОПЕК обострились как никогда, и последствия могут быть куда страшнее, чем нефтяное эмбарго 1973–1974 годов. Многие знали про эту угрозу, однако немногие принимали ее всерьез. Оптимисты – некоторые из них весьма высокопоставленные – по-прежнему считали, что открытого конфликта так или иначе удастся избежать, и ниагарский водопад импортной нефти не иссякнет. Ним этой уверенности не разделял.

Ему в голову пришло кое-что касательно Карен, но сказать он ничего не успел – открылась дверь лифта.

Внутри находились дети – девочка и мальчик, веселые, со свежими лицами, лет девяти-десяти.

– Привет, Карен! – сказали дети, когда они оказались в лифте.

– Привет, Филипп и Венди, – ответила Карен. – Далеко собрались?

– Просто во двор, поиграть. А это кто? – Мальчик перевел взгляд на Нима.

– Мой спутник. Его зовут мистер Голдман. – Она обратилась к Ниму: – А это мои друзья и соседи.

Все поздоровались друг с другом. Лифт продолжал ехать вниз.

– Карен, можно потрогать тебя за руку? – спросил мальчик.

– Конечно.

Он осторожно провел пальцами по ее коже.

– Ты чувствуешь?