– Я хорошо выгляжу? – небрежно спросила Корделия, но ответ выслушала с жадностью. До тех пор она всегда была уверена, что ее наружность вполне хороша, чтобы заслужить аплодисменты на концертах, и только поэтому ею и интересовалась; но сейчас она явно надеялась купить с ее помощью нечто, чему она сама придавала более высокую ценность. Еще какое-то время она оставалась в комнате, замерев навытяжку, потому что узкие юбки легко мялись; но была далеко от нас, где-то в другом времени года; хотя за окном стояла холодная пора Великого поста, она несла в себе свою личную весну, сияя в своем тонком одеянии под невидимым нам солнцем.

Когда она ушла, Мэри сказала:

– Она купила эти пальто и юбку, потому что ждет, что тот, в кого она влюбилась, придет к маме и попросит куда-нибудь ее сводить.

– Но куда он ее поведет? – с сомнением спросила я. – Время не летнее, на речку они пойти не могут.

– В журнальных рассказах и романах молодые люди куда только ни водят девушек, на которых хотят жениться, – ответила Мэри. – В спортивный клуб «Херлингэм», в парк «Ренела»… О, в это время года наверняка работают какие-нибудь заведения. Люди же не только летом влюбляются. О, пожалуйста, Боженька, хоть бы все получилось.

– Не говори этого, пока мы не убедимся, что он действительно хороший, – сказала я.

– Поверь, какое-то время она точно будет счастлива. А если что-то пойдет не так, мы к тому времени уже получим стипендии, а после этого заработаем денег и организуем ей развод. Главное, чтобы она сейчас перестала играть.

Хотя ни один молодой человек на Лавгроув-плейс так и не появился, поведение Корделии по-прежнему подтверждало нашу теорию. Она стала живо интересоваться почтой под предлогом, что тревожится из-за какого-то большого вечернего концерта, который отложили из-за чьей-то смерти и могут назначить на дату, когда она уже будет занята. Но если бы она говорила правду, ее тревога не была бы такой жгучей и не сменилась бы таким же жгучим удовлетворением. А на следующий день после того, как она перестала следить за почтой, наша теория получила еще одно подтверждение, которое признала убедительным даже Розамунда, хотя она никогда не соглашалась с нами, что Корделия влюблена, и говорила, что, учитывая, что сами мы вечно впадаем в состояния, она не понимает, как мы можем не замечать, что с нашей старшей сестрой сейчас происходит то же самое. «Б-бросьте, да если бы она влюбилась, – заикаясь, сказала она, – она бы выглядела по-другому. Совсем-совсем не так». В то утро Корделия отправилась в школу пораньше, сказав маме, что хочет поговорить с кем-то из учительниц перед молитвой. Но когда мы с Мэри и Розамундой пришли в школу, ее там не было. Когда мы в час дня вернулись домой, то узнали, что она сказала маме, что собирается пообедать с мисс Бивор. У нас появилось томительное предчувствие кризиса. Мы ни за что бы не посмели прогулять школу, а Корделия была намного более послушной, чем мы; кроме того, она была очень правдивой. Потом Кейт с простодушным видом упомянула, что утром Корделия ушла с огромной картонной коробкой и большим бумажным пакетом, и мы посмотрели в ее комнате – новых пальто, юбки и шляпы там не оказалось.