Обычно он приближался к хутору со стороны глубокого оврага, через который был перекинут узкий мостик — три бревна без перил; Вербин переходил его, глядя вниз, где шумел бойкий, берущий начало в болоте ручей.

В лесу его иногда посещало чувство, что он не один и кто-то скрытно наблюдает за ним со стороны; случалось это нечасто, и он не обращал внимания, только изредка озирался по сторонам.

Однажды он почувствовал это на мосту через овраг по дороге к хутору. Вербин спустился к мосту, ступил на бревна и успел дойти до середины, как вдруг понял, что он не один. Он остановился и осмотрелся — никого не было видно. Неожиданно он понял, что стоит на открытом месте, высоко в пустоте, доступный со всех сторон обзору, — мостик сразу стал необычайно узким и отчетливо хрупким. В эту секунду Вербин особенно явно заметил пустое пространство вокруг, высоту, отсутствие перил; далеко внизу шумела вода. Впоследствии ему помнилось отвратительное чувство незащищенности и уязвимости.

Он перешел мост и осмотрелся — никого не было видно. Не двигаясь, Вербин медленно обводил взглядом деревья, кусты, просветы между ними, внимательно ощупал глазами каждый ствол, высокую траву на склонах и густые заросли на дне оврага, в которых шумел невидимый ручей. Вербин спустился вниз, продрался сквозь крапиву и ветки таволги к ручью. Здесь было прохладно и сумрачно, пахло сыростью; солнце сюда никогда не проникало, над ручьем плотно нависали кусты таволги, выше пышно рос можжевельник, а у самой воды стеной стояла высокая и густая осока. Во многих местах рядом с ручьем были видны обросшие стрелолистом и козьей травой бочажки, затянутые зеленой ряской. Они образовались на месте ям, наполненных весной водой из ручья, который сам потом обмелел, вода в бочажках застоялась, сгустилась и зацвела, — в некоторых она держалась по многу лет и превратилась в густую зеленую жижу.

Любая глубина могла таиться под ряской, никто никогда не мерял ее, да и вообще это были неизведанные места, что угодно можно было здесь скрыть, и кто знает, может что-то и было скрыто. Но никто никогда не совался сюда, стоило оступиться или поставить не туда ногу, чтобы остаться здесь навсегда. Прочная кровля из тальника и ракит окутывала сверху лощину, которая напоминала сырой, холодный и мрачный подвал. Вербин выбрался наверх, еще раз осмотрелся и пошел дальше.

Он приблизился к хутору, встал на свое место в зарослях и осторожно раздвинул ветки. Даша перебирала ягоды. Лицо ее было спокойно, она негромко подпевала рукам, это была длинная песня без слов, чистый голос не нарушал покоя леса. Вербин смотрел и слушал. Снова, как прежде, ему показалось, что все это знакомо и то ли было когда-то, то ли являлось во сне.