Некоторое время Маркин молча писал, потом насмешливо спросил:

— Невтерпеж?

— Да уж… поджилки трясутся, — признался Родионов. — Хоть бы намекнул, что и как… А то выдерживаешь меня.

— Чего там «выдерживаешь»! Тоже мне начальник колонны! Инспекцию принимает!.. — Маркин возмущенно потряс рукой. — В других колоннах стол накроют, подарочек поднесут…

— Да неужто ты берешь?! Ведь не брал никогда!

— Мало ли что я не беру!.. А ты уважение окажи!

— Да знаю я тебя! Тебе предложи, ты еще хуже напишешь. Что было, чего не было…

— Правильно, — согласился Маркин. — Боишься?

— Боюсь.

— Это хорошо. Всех вас в страхе надо держать.

— Меня уже и так колотун бьет. Не тяни, отпусти душу на покаяние, — попросил Родионов.

— Да ладно, чего уж… прибедняется… Все в порядке, — сказал инспектор. — Твое счастье. А то всыпал бы я тебе по первое число. Ты бы у меня получил на орехи.

— Дай бог тебе здоровья, — истово сказал Родионов. — Порядок? Так и напишешь?

— Так и напишу, куда я денусь…

— Ну-у! — с какой-то угрозой помотал головой из стороны в сторону Родионов. — Меня теперь голыми руками не возьмешь.

— Во распетушился, — сказал Маркин. — А вообще ты самоубийца.

— Я знаю, — покорно согласился Родионов.

— Против своего треста прешь!

Родионов вздохнул.

— Уж больно цена велика, Семен, — сказал он кротко.