Фокус на предподростковом периоде слишком всепроникающий, чтобы его игнорировать. Терапевт просто подчеркивает это; если Эдвард захочет развить эту тему, он сможет это сделать. Однако, как мы видим, Эдвард уделяет больше внимания тому, что произошло между ним и его матерью, и именно об этом он продолжает говорить.

Эдвард: Да... как-то мы ехали на машине; она сказала мне, что мой отец собирается уйти от нее. И мы ехали дальше, где-то рядом... где-то рядом с рекой. И, гм, я помню, как она говорила с такой фальшивой радостью: «Что ж, мы больше не сможем плавать на яхте. Но, возможно, мы сможем; возможно, вместо этого мы все сможем начать кататься на коньках». И я подумал: «Ох, к черту коньки», знаете. Боже, как я не любил кататься на коньках. Ты просто падаешь на пятую точку и сдираешь локти и тому подобное. И я помню, как напряженно думал о своем желании, чтобы нижняя часть машины просто открылась и я выкатился на дорогу, а она бы пусть ехала дальше одна, знаете. Я определенно не хотел там находиться...

Терапевт: Сбежать или наказать ее?

«Угрюмость» Эдварда, несомненно, несет в себе много гнева. Эдвард свободно говорит о своем гневе в адрес матери. Но был ли этот гнев сознательным в предподростковом возрасте, и проявлялся ли он в желании давать сдачи? Или же он оставался скрытым и замещался ощущением потребности оставить территорию и избежать боли?

Эдвард: О, я не думаю, что чувствовал что-либо, я просто хотел выбраться оттуда. Не помню, чтобы я считал это наказанием; я просто хотел, чтобы нижняя часть машины отвалилась.

Терапевт: Сбежать.

Эдвард: Я точно чувствовал, что не хотел... быть частью этой искусственной радости, ее фальшивого веселья, что, мол, «Мы вместе и с нами все будет в порядке... нам не нужен твой отец», и я думал... о, чувство, гм, я чувствовал, что должно случиться что-то плохое. Я чувствовал что-то... Долгое время я чувствовал - и, возможно, это чувство все еще со мной - «Я не хочу оставаться с ней один», знаете. Я не выносил, когда она... знаете, она была очень жестокой - Боже правый, она начинала - «Высуши мне волосы», знаете - Господи, чертов... Знаете, я был как настоящий псих, просто сума сходил. Я хотел выпороть ее, представляете? Чем быстрее мне удавалось вывести ее из ванной и, понимаете, чтобы больше не терпеть это мытье меня или что-то такое, тем было лучше. Она чистила нам уши, крааааах! Просто дурдом, представляете?