Связь нервной анорексии Рут с ее кражами
Связь нервной анорексии Рут с ее кражами
Похоже, что кражи в магазинах представляли собой сознательный, но навязчивый поступок, который Рут не могла контролировать. Как в краже, так и в самоповреждении проявлялась бессознательная потребность в наказании за сложные отношения с матерью, которая препятствовала ее способности отделяться от нее и формировать взрослую личность.
Своей анорексией Рут заявляла о необходимости контролировать свое тело, применять насилие против себя, особенно против сексуальности, которая, по ее мнению, подталкивала ее к уходу от родителей. Она сохранила мощную фантазию о том, что попытки отделиться от родителей каким-то образом вызвал и смерть отца и что он не смог без нее выжить. У нее был невыраженный гнев против матери, который она приняла на себя. Она применила к себе насилие голодом, оказавшись полностью поглощенной борьбой за ограничение приема пиши. Она воспринимала голод как мучителя, против которого должна была защищаться.
Ее анорексия, чувство вины, сексуальность и кражи в магазинах были тесно связаны друг с другом, представляя противоречивые побуждения и импульсы. Текущие проблемы заключались в том, чтобы похудеть любой ценой к удовольствию матери, с которой у Рут были очень запутанные отношения. Процесс отделения от матери был внезапно и бесповоротно прерван смертью отца, и Рут по-прежнему в прямом смысле вела себя как дочь-подросток, «хорошая девочка», которая оставалась дома со своей матерью, а не строила свою собственную социальную жизнь. Сферой автономии и контроля был собственный истощенный и обездоленный организм.
Значение кражи
Значение кражи
Кража в магазине сама по себе может рассматриваться как симптом лежащего в основе бедствия, отражающего неудовлетворенность и восстание, по-видимому, очень уступчивых и вежливых женщин, ведение ими частной войны против лицемерия и ограничивающих их обстоятельств. Этот симптом был описан как бессознательный протест против требуемого от женщин «ложного социального Я»:
Фасад — это быть милой, доброй, спокойной, внимательной и заботливой для других. Женщинами, ворующими в магазинах, этот фасад, кажется, принят в крайней степени и принят неосознанно, бессознательно. В то время как большинство женщин сознательно принимают и играют эти роли, испытывая вину за лицемерие, но, будучи в ловушке социальных ожиданий, все же продолжают играть, женщины-воры не понимают, что их роли — всего лишь ложное социальное Я. (Knowles, 1997, р. 211)