Фасад — это быть милой, доброй, спокойной, внимательной и заботливой для других. Женщинами, ворующими в магазинах, этот фасад, кажется, принят в крайней степени и принят неосознанно, бессознательно. В то время как большинство женщин сознательно принимают и играют эти роли, испытывая вину за лицемерие, но, будучи в ловушке социальных ожиданий, все же продолжают играть, женщины-воры не понимают, что их роли — всего лишь ложное социальное Я.

Кража — это, в сущности, акт принятия того, на что у человека нет прав; такие женщины, как Рут, отрицают аппетит, пищу, секс и даже саму жизнь, а потому эти потребности могут быть удовлетворены только косвенно и тайно, через кражу.

Личные свидетельства о нервной анорексии

Личные свидетельства о нервной анорексии

Страдающие от нервной анорексии и нервной булимии часто описывают, что они обладают расстройством, которое становится определяющим принципом повседневной жизни. В своей автобиографии Мария Хорнбахер ярко описывает свое погружение в обе эти активности и сравнивает смертоносную природу ее анорексии с менее опасным насилием над собой «при помощи» булимии:

То, что я собираюсь сказать, весьма запутанно, и это заявление о моих собственных отношениях с булимией и анорексией. Булимия в моей жизни связана с периодами сильной страсти, страсти всех видов, но в особенности эмоциональной страсти. Булимия признает тело безусловно, но жестоко. Она атакует его, но не отрицает. Это акт и отвращения, и необходимости. Это отвращение и эта, наоборот, потребность связаны как с телом, так и с эмоциями. Страдающий булимией оказывается избыточным, слишком эмоциональным, слишком страстным. Это чувство избытка приковано к телу… Булимический импульс более реалистичен, чем анорексический, потому что, несмотря на весь его ужасный нигилизм, страдающий булимией понимает, что тело неизбежно… Аноректик действует под впечатлением иллюзии, что он может избежать плоти и, по ассоциации, реальных эмоций. (Hornbacher, 1998, p. 93)

То, что я собираюсь сказать, весьма запутанно, и это заявление о моих собственных отношениях с булимией и анорексией. Булимия в моей жизни связана с периодами сильной страсти, страсти всех видов, но в особенности эмоциональной страсти. Булимия признает тело безусловно, но жестоко. Она атакует его, но не отрицает. Это акт и отвращения, и необходимости. Это отвращение и эта, наоборот, потребность связаны как с телом, так и с эмоциями. Страдающий булимией оказывается избыточным, слишком эмоциональным, слишком страстным. Это чувство избытка приковано к телу… Булимический импульс более реалистичен, чем анорексический, потому что, несмотря на весь его ужасный нигилизм, страдающий булимией понимает, что тело неизбежно… Аноректик действует под впечатлением иллюзии, что он может избежать плоти и, по ассоциации, реальных эмоций.