Юинг считает, что использование понятия синдрома избиваемой женщины дает частичное понимание того, что женщины могут предсказать дальнейшие проявления насилия со стороны своих партнеров, но он также утверждает, что это применимо только к тем женщинам, которые решаются на убийство во время эпизода избиения: синдром здесь может рассматриваться как законная поправка о самообороне. Однако в большинстве случаев женщины убивают своего обидчика, когда тот спит или уже после инцидента, и требование о признании того, что их физическое выживание находилось под угрозой, не может быть отнесено непосредственно к ситуации убийства, поэтому заявление о самозащите неприемлемо. Для того чтобы синдром избиваемой женщины и убийство жестокого партнера в процессе самообороны были учтены, понятие угрозы необходимо распространить на весь период времени фактического насилия, дабы объяснить, почему женщина убила не в сам момент травмы, а позже или когда нападение ослабло. Юинг также утверждает, что необходимо ввести понятие психологической самообороны.

Критика понятия «психологическая самооборона»

Критика понятия «психологическая самооборона»

Понятие «психологической самообороны» подверглось критике, в частности, со стороны Морса, полагающего, что оно является продуктом «мягкой психологии» и является плохим подспорьем закону, так как основывается на посылке, что убийство может быть оправдано по субъективным и неубедительным основаниям (Morse, 1990). Главным аргументом против принятия судами такой линии защиты является то, что это «скользкая дорожка», и, как только хоть в одном таком случае будет принято положительное решение, возникнут и другие, соответствующие этой концепции, и в конечном итоге каждый, кто убивает, сможет представить юридически обоснованные основания для убийства. Это показывает, что не признается разница между пониманием мотивов смертельного насилия и его прощением или оправданием.

Довод Юинга состоит в том, что жестокая виктимизация доводит женщину до такого состояния, что она перестает функционировать как автономный и интегрированный человек, так что ее физическое существование, или жизнь «теряет большую часть своего смысла и ценности». Представление об исчезновении собственного Я является неопределенным и даже неточным, если проводить тщательный анализ динамики межличностного насилия. Вывод Юинга несколько упрошен и нуждается в большей психологической проработанности и теоретической точности. Нельзя игнорировать роль жертвы, она меняется в ответ на нападки агрессора и на его эмоциональный контроль. Я бы сказала, что избиение не разрушает самость, а создает искаженное, поврежденное и подавленное Я через постоянное использование запугивания, угроз и злоупотреблений.