прозрачней солнечной струны,

еще нежней, чем акварель,

еще обманчивей весны..."

Невольно она рассмеялась. Простенький мадригал заканчивался прозаическими строчками: временем и местом. Алета бросила быстрой взгляд на клепсидру в уголке секретера.

Времени оставалось только на то, чтобы спрятать свиток, переодеться, причесаться и добежать до места. Как сказал бы Марк - впритык.

Так она и появилась в апартаментах императора - со смешинками в светло-зеленых глазах.

Рамер, в последние дни привыкший к каменно- настороженному лицу невесты, удивился:

- Дорогая, я бесконечно рад, что ваше настроение исправилось. Но в чем причина? Откройте секрет, чтобы я мог радовать вас и дальше?

- О, - Алета присела, - все было чудесно: цветы, подарок и стихи, - на последнем слове она не выдержала и прыснула.

- Так, значит, все же стихи... Вы их знаете?

- Я даже могу их продолжить, - и Алета с выражением продекламировала:

И прелесть губ,

И прелесть глаз

Того, кто зрел ее хоть раз

Разит еще верней стилета,

Еще?

Ах, пережить бы это.

Император рассмеялся, искренне и без обиды. Алета невольно отметила, что вот так, по-домашнему, в расстегнутом камзоле, волосы небрежно стянуты резинкой и вместо рапиры лишь один длинный кинжал в ножнах на широком поясе - Рамер выглядит по-другому. Ближе и понятнее.

- Но откуда такие познания, откройте тайну? Чтобы я не позорился в другой раз.