Вячко быстро разомлел, потянуло в сон и остальных дружинников. Ночь уже близилась к рассвету, когда они заснули крепким сном.

Сквозь узорчатую решётку пробился рассвет, солнечный свет потянулся к низким постелям, где на подушках лежал княжич, прижимал рукой к оголённой груди растрёпанную девушку. Вячко почувствовал сквозь сон запах масел, исходивший от густых, жёстких, как конская грива, волос.

Ему казалось, что его качал ветер над степью, уносил на юг, к морю, где сыпал солью в лицо и колол, колол…

– Вставай! Тревога! – завопил Синир.

– Сука, сука, сука…

Завизжали девушки. Оглушили криком. Вячко сбросил путы женских рук, а невольница всё визжала, визжала ему прямо в ухо.

Зазвенело стекло. Посыпались осколки и цветы на мягкие ковры.

Где меч?

Княжич кинулся к креслу, на котором осталась перевязь с оружием. Ничего. Или не здесь? Он был пьян, слишком пьян тогда.

– Вячко, сюда! – позвал Горазд.

У него единственного в руках остался меч, он один не забыл об осторожности, когда ложился спать.

Четверо, пятеро, шестеро. Сколько их? Все в чёрном, все с кривыми мечами наголо.

Вторак жался в углу, шептал заклятия, крутил пальцы, его даже не заметили сразу. Горазд загородил княжича. Один с мечом против шестерых.

Синир зарычал зверем, бросился с голыми руками, повалил одного на землю. За ним врукопашную кинулись Зуй и Завид. Завязалась драка.

Задрожала дверь, сорвалась с петель. Ворвались двое мужчин с такими же кривыми саблями, но кинулись на чёрных.

Полилась кровь.

Вячко стряхнул оцепенение, обогнул Горазда, кинулся на подмогу Синиру. Вместе они заломили нападавшему руки, свернули шею. Захрустели кости, захрипел воздух.

И вот уже одна сабля на двоих. Такой не сразу поймёшь, как рубить, но много ли надо, когда стоит только резать?

Кровь ударила в голову, и тут же чужая, горячая кровь залила глаза. А нападавшие заметили Вторака. Нельзя потерять колдуна!